)
Иерусалим (1229-)
Акра (1244-)

Язык(и) латинский , старофранцузский и итальянский (распростр. тж. арабский и греческий) Денежная единица Население Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). Форма правления вотчинная монархия Конституция Так называемые «Иерусалимские ассизы » История - Первый крестовый поход - Второй крестовый поход - Осада Иерусалима - Третий крестовый поход - Падение Акры К:Появились в 1099 году К:Исчезли в 1291 году

Иерусали́мское короле́вство (старофр. Roiaume de Jherusalem , лат. Regnum Hierosolimitanum ) - христианское государство, возникшее в Леванте в после завершения Первого крестового похода . Оно было уничтожено в с падением Акры .

Основание и ранняя история

Королевство было создано после захвата крестоносцами Иерусалима в 1099. Готфрид Бульонский , один из предводителей Первого крестового похода , был избран первым королём. Он отказался принять этот титул, не желая носить королевский венец там, где Спаситель носил терновый ; вместо этого он принял титул Advocatus Sancti Sepulchri («Защитник Гроба Господня»). Годфрид умер в следующем году, его брат и наследник Балдуин I не был столь благочестив и сразу принял титул «Король Иерусалима».

Балдуин удачно расширил королевство, захватив портовые города Акра , Сидон и Бейрут , а также утвердив своё владычество над государствами крестоносцев на Севере - графством Эдесса (им же основанном), княжеством Антиохия и графством Триполи . При нём увеличилось количество жителей - латинян, пришедших с Арьергардным крестовым походом , а также появился латинский патриарх . Итальянские города-государства (Венеция , Пиза и Генуя) начали играть важную роль в королевстве. Их флот участвовал в захвате портов, где они получали свои кварталы для торговли.

Жизнь в королевстве

Новое поколение, родившееся и выросшее в Леванте, считало Святую землю своей родиной и негативно относилось к вновь приезжающим крестоносцам. Также они часто были больше похожи на сирийцев, а не на франков. Многие знали греческий , арабский и другие восточные языки, женились на гречанках или армянках .

Середина XII столетия

Балдуину II наследовала его дочь Мелисенда , которая правила вместе со своим мужем Фульком Анжуйским . Во время их царствования было достигнуто наибольшее культурное и экономическое развитие, символ которого - псалтырь Мелисенды , заказанный королевой между и 1143 годами . Фульк, знаменитый полководец, столкнулся с новым опасным врагом - атабеком Мосула Занги . Хотя Фульк удачно противостоял Занги в течение своего правления, Гийом Тирский порицал его за плохое устройство охраны границ. Фульк умер на охоте в 1143. Занги воспользовался этим и захватил графство Эдесса в . Королева Мелисанда, ставшая регентом при своём сыне Балдуине III , назначила нового коннетабля Манассе Иерж , возглавившего армию после смерти Фулька. В в королевство прибыли участники Второго Крестового похода .

Бедствие и восстановление

Амори I наследовал его молодой сын, Балдуин IV . С ранних лет он узнал, что болен проказой , но это не помешало ему доказать, что он является деятельным и сильным правителем и хорошим военачальником. Он смог на время отодвинуть внешнюю угрозу от королевства, но его болезнь и ранняя смерть внесли новые междоусобицы и раздоры в и без того парализованную жизнь королевства.

После гибели Конрада на Изабелле женился его родственник Генрих II Шампанский .

Когда в 1229 году Иерусалимским королём стал Фридрих II Штауфен , ему удалось на время вернуть Иерусалим христианам, воспользовавшись противоречиями между мусульманскими правителями.

Захват Иерусалима в 1244 году хорезмийцами (остатками туркменских войск Джелал ад-Дина Манкбурны), призванными айюбидским султаном Египта Ас-Салих Наджм ад-Дин Айюб ибн Мухаммадом , ознаменовал конец христианского владычества над этим древним городом.

См. также

Напишите отзыв о статье "Иерусалимское королевство"

Литература

• Браун Р., По следам крестоносцев: Путеводитель по замкам Израиля. - Модиин: Издательство Евгения Озерова, 2010. – 180 с., ил., ISBN 978-965-91407-1-8
• Браун Р., По следам крестоносцев - 2: Исторический путеводитель по местам сражений Иерусалимского королевства. - Тель-Авив: Артель, 2013. – 167 с., ил.

Ссылки

• на сайте

Просмотр этого шаблона Левант Франкократия Балтийские

Просмотр этого шаблона История Символы Политика Вооружённые силы и спецслужбы Административное деление География Население Экономика Связь и СМИ Сердце стыло в отчаянии и печали, судорожно цепляясь за крохотную надежду, что, возможно, Джироламо был первым и последним из моей несчастной семьи, кого этот изверг в папской сутане заставил страдать, и у которого он так просто и развлекаясь отобрал жизнь. Я знала, что ни смерть моего отца, и уж тем более – смерть Анны, я, вероятнее всего, не смогу пережить. Но меня ещё более пугало то, что я понимала – Караффа тоже это знал... И я ломала голову, составляя планы один фантастичнее другого. Но надежда уцелеть хотя бы на ближайшее время, чтобы попытаться помочь своим родным, таяла, как дым. Прошла неделя, Караффа всё ещё не появлялся. Возможно, ему (так же, как и мне!) нужно было время, чтобы обдумать свой следующий шаг. А возможно его отвлекли какие-то другие обязанности. Хотя в последнее мне верилось с трудом. Да, он был Римским Папой... Но в то же время, он ещё был и невероятно азартным игроком, пропустить интересную партию для которого, было свыше его сил. А игра со мной в «кошки-мышки» доставляла ему, я думаю, истинное удовольствие... Поэтому я изо всех сил старалась успокоиться и найти в своей измученной голове хотя бы какую-то «умную» мысль, которая помогла бы мне сосредоточиться на нашей неравной «войне», из которой, в реальности, у меня не остава-лось никакой надежды выйти победительницей... Но я всё равно не сдавалась, так как для меня «сдавшийся человек» был намного хуже, чем мёртвый человек. И так как я пока что была живой, это означало – я всё ещё могла бороться, даже если моя душа уже медленно умирала... Мне надо было хоть сколько-то продержаться, чтобы успеть уничтожить эту смертельно-опасную гадюку, коей являлся Караффа... Теперь у меня уже не оставалось никаких сомнений в том, что я смогу его убить, если только представится такая возможность. Только вот, как это сделать, я пока что не имела ни малейшего понятия. Как я только что печально убедилась на собственном опыте – моим «обычным» способом Караффу уничтожить было нельзя. Значит, приходилось искать что-то другое, а вот времени для этого у меня, к сожалению, почти что не оставалось. Ещё я всё время думала о Джироламо... Он всегда был моей тёплой защитной «стеной», за которой я чувствовала себя надёжно и защищённо... Но теперь её больше не было... И заменить её было нечем. Джироламо был самым верным и самым ласковым мужем на свете, без которого очень важная часть моего мира померкла, став пустой и холодной. Моя жизнь постепенно заполнялась печалью, тоской и ненавистью... Желанием мстить Караффе, забывая про себя и про то, как мала была моя сила по сравнению с ним... Горе меня ослепляло, оно погру-жало меня в бездну отчаяния, выбраться из которой я могла, только его победив. Караффа вернулся в мою жизнь примерно через две недели, в раннее солнечное утро, очень уверенный в себе, свежий и счастливый, и войдя в комнату, радостно произнёс: – У меня для Вас сюрприз, мадонна Изидора! Думаю, он Вам очень понравится. Меня сразу же прошибло холодным потом – я знала его «сюрпризы», они хорошо не кончались... Как будто прочитав мои мысли, Караффа добавил: – Это, правда, приятный сюрприз, я Вам обещаю. Вы сейчас увидите это сами! Дверь открылась. А в неё, осторожно оглядываясь, вошла хрупкая высокая девочка... Ужас и радость на секунду сковали меня, не давая пошевелиться... Это была моя дочь, моя маленькая Анна!!!.. Правда, маленькой теперь её называть было уже трудновато, так как за эти два года она сильно вытянулась и повзрослела, став ещё красивее и ещё милей... Моё сердце с криком рванулось к ней, чуть ли не вылетая из груди!.. Но спешить было нельзя. Я не знала, что задумал на этот раз непредсказуемый Караффа. Поэтому, надо было держаться очень спокойно, что было почти что выше моих человеческих сил. И только боязнь сделать непоправимую ошибку сдерживала мои ураганом рвавшиеся наружу бушующие эмоции. Счастье, ужас, дикая радость и страх потери одновременно рвали меня на части!.. Караффа довольно улыбался произведённым эффектом... что тут же заставило меня внутри содрогнуться. Я не смела даже подумать, что может последовать дальше... И знала, что, случись что-то ужасное, желание защитить Анну может оказаться слишком сильным, чтобы противиться Караффе... и я панически боялась, что не смогу отказать ему, чтобы он за это не попросил. Но, к моему величайшему удивлению, его «сюрприз» оказался настоящим сюрпризом!.. – Рады ли Вы видеть дочь, мадонна Изидора? – широко улыбаясь, спросил Караффа. – Всё зависит от того, что за этим последует, Ваше святейшество... – осторожно ответила я. – Но, конечно же, я несказанно рада! – Что ж, наслаждайтесь встречей, я заберу её через час. Вас никто не будет беспокоить. А потом я зайду за ней. Она отправится в монастырь – думаю, это лучшее место для такой одарённой девочки, какой является Ваша дочь. – Монастырь?!! Но она никогда не была верующей, Ваше святейшество, она потомственная Ведьма, и ничто на свете не заставит её быть другой. Это то, кто она есть, и она никогда не сможет измениться. Даже если Вы её уничтожите, она всё равно останется Ведьмой! Так же, как я и моя мать. Вы не сможете сделать из неё верующую! – Какое же Вы дитя, мадонна Изидора!.. – искренне рассмеялся Караффа. – Никто не собирается делать из неё «верующую». Думаю, она может прекрасно послужить нашей святой церкви, оставаясь именно тем, кто она есть. А воз-можно даже и больше. У меня на Вашу дочь далеко идущие планы... – Что Вы имеете в виду, ваше святейшество? И причём здесь всё-таки монастырь? – застывшими губами прошептала я. Меня трясло. Всё это не укладывалось в голове, и я пока что ничего не понимала, только чувствовала, что Караффа говорит правду. Одно лишь меня пугало до полусмерти – какие такие «далекоидущие» планы у этого страшного человека могли быть на мою бедную девочку?!.. – Успокойтесь, Изидора, и перестаньте ждать от меня всё время чего-то ужасного! Вы провоцируете судьбу, знаете ли... Дело в том, что монастырь, о котором я говорю, очень непростой... И за пределами его стен, о нём не знает почти ни одна душа. Это монастырь исключительно для Ведунов и Ведьм. И он стоит уже тысячи лет. Я был там несколько раз. Я учился там... Но, к сожалению, не нашёл, что искал. Они отвергли меня... – Караффа на мгновение задумался и, к моему удивлению, вдруг стал очень печальным. – Но я уверен, что Анна понравится им. И ещё я уверен, что им будет чему научить Вашу талантливую дочь, Изидора. – Не говорите ли Вы про Мэтэору*, Ваше святейшество? – заранее зная ответ, всё же спросила я. От удивления брови Караффы поползли на лоб. Видимо он никак не ожидал, что я об этом слыхала... – Вы знаете их? Вы там бывали?!.. – Нет, там бывал мой отец, Ваше святейшество. Но он потом многому научил меня (позже я дико пожалела, что сообщила ему это...). Чему Вы хотите обучать там мою дочь, святейшество?! И зачем?.. Ведь для того, чтобы объявить её Ведьмой, у Вас уже сейчас достаточно доказательств. Всё равно ведь позже Вы попытаетесь сжечь её, как всех остальных, не так ли?!.. Караффа опять улыбнулся... – Почему Вы уцепились за эту глупую мысль, мадонна? Я не собираюсь причинять никакого вреда Вашей милой дочери! Она ещё сможет великолепно послужить нам! Я очень долго искал Ведунью, которая ещё совсем дитя, чтобы научить её всему, что знают «монахи» в Мэтэоре. И чтобы она потом помогала мне в поисках колдунов и ведьм, таких, какой была когда-то она сама. Только тогда она уже будет ведьмой от Бога. Караффа не казался сумасшедшим, он БЫЛ им... Иначе нельзя было при-нять то, что он говорил сейчас! Это не было нормальным, и поэтому ещё больше страшило меня. – Простите, если я что-то не так поняла, Ваше святейшество... Но разве же могут быть Ведьмы от Бога?!.. – Ну, конечно же, Изидора! – искренне поражаясь моему «невежеству», засмеялся Караффа. – Если она будет использовать своё знание и умение во имя церкви, это будет приходить к ней уже от Бога, так как она будет творить во имя Его! Неужели Вам это не понятно?.. Нет, мне не было понятно!.. И говорил это человек с совершенно больным воображением, который, к тому же, искренне верил в то, о чём говорил!.. Он был невероятно опасным в своём сумасшествии и, к тому же, имел неограниченную власть. Его фанатизм переходил все границы, и кто-то должен был его остановить. – Если Вы знаете, как заставить нас служить церкви, почему же тогда Вы сжигаете нас?!.. – рискнула спросить я. – Ведь то, чем мы обладаем, нельзя приобрести ни за какие деньги. Почему же Вы не цените это? Почему продолжаете уничтожать нас? Если Вы хотели научиться чему-то, почему не попросите научить Вас?.. – Потому, что бесполезно пробовать изменить то, что уже мыслит, мадонна. Я не могу изменить ни Вас, ни Вам подобных... Я могу лишь испугать Вас. Или убить. Но это не даст мне того, о чём я так долго мечтал. Анна же ещё совсем мала, и её можно научить любви к Господу, не отнимая при этом её удивительный Дар. Вам же это делать бесполезно, так как, даже если Вы поклянётесь мне вере в Него – я не поверю Вам. – И Вы будете совершенно правы, Ваше святейшество, – спокойно сказала я. Караффа поднялся, собираясь уходить. – Всего один вопрос, и я очень прошу Вас ответить на него... если можете. Ваша защита, она из этого же монастыря? – Так же, как и Ваша молодость, Изидора... – улыбнулся Караффа. – Я вернусь через час. Значит, я была права – свою странную «непробиваемую» защиту он получил именно там, в Мэтэоре!!! Но почему же тогда её не знал мой отец?! Или Караффа был там намного позже? И тут вдруг меня осенила ещё одна мысль!.. Молодость!!! Вот чего добивался, но не получил Караффа! Видимо он был наслышан о том, сколько живут и как уходят из «физической» жизни настоящие Ведьмы и Ведуны. И ему дико захотелось получить это для себя... чтобы успеть пережечь оставшуюся «непослушную» половину существующей Европы, а потом властвовать над оставшимися, изображая «святого праведника», милостиво сошедшего на «грешную» землю, чтобы спасать наши «пропащие души». Это было правдой – мы могли жить долго. Даже слишком долго... И «ухо-дили», когда по-настоящему уставали жить, или считали, что не могли более никому помочь. Секрет долголетия передавался от родителей – к детям, потом – внукам, и так далее, пока оставался в семье хоть один исключительно одарённый ребёнок, который мог его перенять... Но давалось бессмертие не каждому потомственному Ведуну или Ведьме. Оно требовало особых качеств, которых, к сожалению, удостаивались не все одарённые потомки. Это зависело от силы духа, чистоты сердца, «подвижности» тела, и самое главное – от высоты уровня их души... ну и многого ещё другого. И я думаю, это было правильно. Потому что тем, кто жаждал научиться всему, что умели мы – настоящие Ведуны – простой человеческой жизни на это, к сожалению, не хватало. Ну, а тем, которые не хотели знать так много – длинная жизнь и не была нужна. Поэтому такой жёсткий отбор, думаю, являлся абсолютно правильным. И Караффа хотел того же. Он считал себя достойным... У меня зашевелились волосы, когда я только подумала о том, что бы мог натворить на Земле этот злой человек, если бы жил так же долго!.. Но все эти тревоги можно было оставить на потом. А пока – здесь находилась Анна!.. И всё остальное не имело никакого значения. Я обернулась – она стояла, не сводя с меня своих огромных лучистых глаз!.. И я в то же мгновение забыла и про Караффу, и про монастырь, да и обо всём остальном на свете!.. Кинувшись в мои раскрытые объятия, моя бедная малышка застыла, без конца повторяя только одно-единственное слово: «Мама, мамочка, мама…».

[лат. regnum Hierosolymitanum], христ. гос-во, основанное западноевроп. рыцарями в Палестине и прибрежной полосе Сирии после 1-го крестового похода. Состояло из собственно И. к. и вассальных гос-в - Антиохийского княжества , графств Триполи и Эдесса , к-рые, хотя и признали сюзеренитет И. к., фактически сохраняли независимость. И. к. просуществовало с 1099 по 1291 г. В период наибольшего могущества И. к. контролировало полосу земли шириной в 150 км от моря до Заиорданского плато и ок. 450 км в меридиональном протяжении от Эйлата до Бейрута.

Первым правителем И. к. был избранный рыцарями-крестоносцами Готфрид Бульонский . Он отказался принять титул короля и 22 июля 1099 г. был провозглашен «защитником Гроба Господня» (advocatus S. Sepulchri). После его смерти в 1100 г. возник вопрос о юридическом статусе нового гос. образования. Лат. патриарх Иерусалима Даиберт , под властью к-рого фактически оказался Иерусалим, стремился создать теократическое гос-во, но, не получив поддержки среди духовенства и баронов, был вынужден признать светского правителя - Балдуина I (1100-1118), брата Готфрида Бульонского. На Рождество 1100 г. Балдуин был коронован как «первый латинский король Иерусалима» (rex Latinorum Hierusalem primus). При нем были существенно расширены границы И. к., захвачены Арсуф, Бейрут, Сидон и Кесария, и вскоре он добился признания сюзеренитета над вассальными гос-вами - Антиохийским княжеством, графствами Триполи и Эдесса. При Балдуине I благодаря участникам арьергардного крестового похода (1101) в И. к. увеличилось количество жителей-латинян. Важную роль в королевстве стали играть итал. города-гос-ва (Венеция , Пиза и Генуя), к-рые в случае захвата портов получали там кварталы для торговли. После смерти Балдуина I правителем был выбран граф Эдессы Балдуин II (1118-1131), чья политика упрочила позиции крестоносцев. Но уже при преемнике Балдуина II, Фульке Анжуйском, к-рый в 1131-1143 гг. правил И. к. вместе с супругой Мелисендой († 1161), мусульм. Сирия начала объединяться под предводительством атабека Мосула Имада ад-Дина Зенги (1127-1147). В 1144 г. мусульмане взяли Эдессу. Сын Имада ад-Дина Зенги, Нур ад-Дин (1146-1174), правитель Халеба и Дамаска, объединил под своей властью всю Сирию. В Европе был организован 2-й крестовый поход (1147-1149), в котором приняли участие франц. кор. Людовик VII и герм. имп. Конрад III. Этот поход не принес существенных результатов.

В годы правления Балдуина III (1143 (с 1153 единолично) - 1162) и Амори I (1162-1174) И. к. сблизилось с Византийской империей и фатимидским Египтом, но крах последнего привел к подчинению объединившихся Сирии и Египта Салах-ад-Дину , к-рый провозгласил себя султаном. Кор. Балдуин IV Прокаженный (1174-1185), а затем его племянник Балдуин V (1185-1186) могли бы выступить против Салах-ад-Дина, но политика последующих правителей (Ги Лузиньяна и др.) привела И. к. к краху. В 1187 г. Салах-ад-Дин разгромил войско крестоносцев при Хаттине и захватил большую часть королевства, в т. ч. и Иерусалим. В руках крестоносцев оставался лишь порт Тир, откуда Конрад Монферратский начал военную кампанию против мусульман. В ходе 3-го крестового похода (1189-1192), в к-ром приняли участие западноевроп. государи (герм. имп. Фридрих I Барбаросса , франц. кор. Людовик VII, англ. кор. Ричард I Львиное Сердце), христианами были отвоеваны некоторые важные стратегические пункты, в частности Акра. Возникло новое королевство (т. н. Второе И. к.). Оно сохранило прежнее название, несмотря на то что Иерусалим был утрачен (столицей нового гос-ва стала Акра, или Сен-Жан-д"Акр, ныне г. Акко , Израиль).

Первый правитель нового гос-ва Конрад Монферратский 24 апр. 1192 г. был убит асассинами (см. Неоисмаилиты). Его преемники, короли Генрих Шампанский (1192-1197), Амори II Лузиньян (брат Ги Лузиньяна; 1197-1205), стремились защищать границы И. к. Амори II удалось восстановить прибрежную полосу И. к. от Яффы до Бейрута. Преемницей Амори II стала Мария Монферратская (1205-1212; до 1210 правила вместе с регентом Жаном Ибелином). Ее муж Иоанн Бриенний в 1210-1212 гг. как король, а после смерти супруги как регент (1212-1225) при дочери Изабелле (Иоланте) возглавлял военную кампанию в Египте. В 1219 г. ему удалось взять порт Дамиетту (ныне Думьят, Египет) и добиться от султана Египта согласия обменять его на Иерусалим. Сделка не удалась из-за сопротивления папского легата.

Чтобы получить помощь с Запада, Иоанн Бриенний выдал дочь Изабеллу замуж за герм. имп. Фридриха II Гогенштауфена, к-рый сверг своего тестя с престола и встал во главе И. к. Путем переговоров с мусульм. правителями имп. Фридриху II удалось вернуть Иерусалим. По договору, подписанному 18 февр. 1229 г. в Яффе, перемирие с егип. султаном аль-Камилем продлевалось на 10 лет 5 месяцев и 40 дней; оговаривались территориальные уступки для франков: Сидонская сеньория (без Бофора) в своих прежних границах, сеньория Торона, область Назарета и Сефории, земли Лидды и Рамлы, «дорога паломников», Вифлеем и Иерусалим возвращались христианам (в Иерусалиме священные для мусульман места - мечеть Аль-Акса и мечеть Куббат-эс-Сахра (Купол скалы) - оставались в их руках, никому из христиан входить туда не дозволялось). Император также обещал султану помощь в борьбе против его врагов, как мусульман, так и христиан. Фридрих II вступил в Иерусалим 17 марта 1229 г., провозгласив себя на следующий день правителем И. к. Политикой Фридриха II в И. к. были недовольны бароны. Начавшиеся «ломбардские войны» между императором и баронами завершились в 1243 г. победой баронской коалиции. Сохранив формальное господство Гогенштауфенов, бароны пытались организовать коллегиальное правление под главенством Иоанна (Жана) Ибелина, потом его сына Балиана. В 1244 г. Иерусалим был вновь взят мусульманами.

С 1250 по 1254 г. гос-вом правил организатор 7-го и 8-го крестовых походов франц. кор. Людовик IX Святой , но после его отъезда усилились анархия, соперничество генуэзцев и венецианцев («война св. Саввы») и распри между претендентами на престол (Гуго III и Карлом Анжуйским). Мамлюкский султан Бейбарс захватывал города и крепости И. к. В 1291 г. пал последний оплот крестоносцев на Востоке - крепость Сен-Жан-д"Акр.

И. к. занимало только юж. часть владений крестоносцев - от Аскалона на юге до Бейрута на севере. Кроме Иерусалима ему принадлежали города Наблус, Акра и Тир; они же составляли часть королевского домена. Вся остальная территория распадалась на 4 баронства и др. сеньории. Баронствами считались княжество Галилея со столицей в Тивериаде, графство Яффы и Аскалона, сеньория Сидона, сеньория Керака. Правители этих владений обладали правом иметь свой суд, чеканить монету и иметь собственную печать. Бароны являлись вассалами короля. Кроме 4 баронств в И. к. было 22 крупные сеньории - Арсуф, Хеврон, Бейрут, Ибелин и др. Значительным влиянием обладали католич. иерархи: за помощь и участие в крестовых походах Римско-католическая Церковь получила обширные земельные владения.

Королевская власть в И. к. существенно ограничивалась Высокой палатой (Haute Cour), состоявшей из представителей высшей знати и рыцарства. Специальные законоположения (ассизы) Высокой палаты определяли порядок феодальной службы, права сеньоров, обязанности вассалов, принципы юрисдикции, касавшиеся высших слоев И. к. Для простолюдинов был учрежден др. суд - Палата горожан (Cour des Bourgeois). Впосл. законоположения обеих палат составили правовой кодекс «Иерусалимские ассизы» (Assises de royaume de Jérusalem), куда также вошли юридические трактаты, написанные, в частности, Иоанном (Жаном) Ибелином.

Знать в И. к. жила в основном в Иерусалиме и др. крупных городах, владела как земельными, так и безантными (в виде доходов от торговли, поступлений от рыночных налогов и проч.) фьефами. Итал. города обеспечивали связь И. к. с Зап. Европой, но, поскольку целью их торговли были внешние рынки, в И. к. не создалось предпосылок для экономической и политической консолидации. Связи между отдельными гос-вами крестоносцев и сеньориями были весьма слабыми. Вместе с тем у И. к. были тесные контакты с Киликийской Арменией и Византийской империей, «восточные» черты социальной и политической организации к-рых оно унаследовало. На социальные структуры И. к. повлияли и прежде существовавшие мусульм. институты. Уже после 1-го крестового похода и взятия Иерусалима большая часть рыцарей вернулась в Зап. Европу. За счет последующей эмиграции с Запада увеличивалось население зап. владений на Востоке, с течением времени получивших общее название «Outremer» (Заморье). В целом И. к. представляло собой гос-во, где небольшая прослойка западных рыцарей правила араб. и сир. населением.

Римско-католическая Церковь стремилась держать под контролем церковные владения на Востоке (о Иерусалимском лат. Патриархате см. ст. Латинские Патриархаты). Не реже 1 раза в год Св. землю посещали папские легаты, папы нередко вмешивались в выборы лат. Иерусалимского патриарха. Местное христ. население было подчинено лат. церковной иерархии. Большинство правосл. архиереев перебрались в Византию, где сохранялась ветвь Иерусалимских патриархов в изгнании. В то же время в источниках XII-XIII вв. упоминаются неск. правосл. епископов, живших в И. к. Они рукополагали священников и отправляли богослужение для местного восточнохрист. населения, но не обладали адм. властью. Католич. прелаты не вмешивались во внутреннюю жизнь палестинских арабов-христиан, которые, выплачивая установленные сборы лат. епископам, продолжали вести богослужение по визант. обряду и поминать на литургии правосл. патриархов в изгнании.

Армия И. к. была немногочисленной и состояла в основном из «латинян». Недостаток войск в значительной степени компенсировался созданием духовно-рыцарских орденов. Ордены тамплиеров и госпитальеров (см. Мальтийский орден) были созданы в нач. XII в. Они подчинялись непосредственно папе Римскому, в основном были самостоятельными и не несли воинскую повинность, хотя на самом деле участвовали во всех главных сражениях. Франки, родившиеся и выросшие на лат. Востоке, считали Св. землю своей родиной и негативно относились к вновь приезжающим крестоносцам. Нек-рые из них знали греч., араб. и др. вост. языки, женились на вост. женщинах.

Благодаря мусульманско-христ. контактам в И. к. быт и нравы крестоносцев подверглись существенной ориентализации: они стали украшать дома коврами, добавлять в пищу специи, посещать бани и проч. Искусство И. к. представляло собой своеобразную смесь зап., визант. и мусульм. стилей. Крестоносцами были построены крепости Крак-де-Моав (ныне Эль-Карак, Иордания), Монфор, Бофор и др. Мн. архитектурные сооружения крестоносцев целенаправленно разрушались: культовые постройки в Иерусалиме уничтожены после 1187 г., большинство замков после их взятия мусульманами срыто. Из художественных мастерских г. Сен-Жан-д"Акр происходят иллюминированные рукописи исторических и литургических сочинений, из которых наиболее известна иллюминированная Псалтирь кор. Мелисенды (Melisende Psalter - Lond. Brit. Lib. Egerton, 1139). В И. к. было создано немало лит. и исторических сочинений, представляющих большой интерес для исследователей (в частности, «Хроника» Вильгельма Тирского).

Ист.: Fulcherii Carnotensis Historia Hierosolymitana / Hrsg. H. Hagenmeyer. Hdlb., 1913; Willelmi Tyrensis archiepiscopi Chronicon / Ed. R. B. C. Huygens. Turnhout, 1986. 2 vol.; La Continuation de Guillaume de Tyr (1184-1197) / Éd. M. R. Morgan. P., 1982; Regesta regni Hierosolymitani, 1097-1291 / Ed. R. Röhricht. Oeniponti, 1893-1904. N. Y., 1960r. 2 vol.; Le cartulaire du chapitre du Saint-Sépulcre de Jérusalem / Publ. par G. Bresc-Bautier. P., 1984; Papsturkunden für Kirchen in Heiligen Lande / Hrsg. v. R. Hiestand. Gött., 1985; Jerusalem Pilgrimage, 1099-1185 / Ed. J. Wilkinson. L., 1988; Die Kanzlei der lateinischen Könige von Jerusalem. Hannover, 1996. 2 vol.

Лит.: Dodu G. Histoire des institutions monarchiques dans le Royaume latin de Jérusalem. P., 1894; Grousset R. Histoire des croisades et du royaume franc de Jérusalem. P., 1934-1936, 19912. 3 vol.; Richard J. Le Royaume latin de Jérusalem. P., 1953 (рус. пер.: Ришар Ж. Латино-Иерусалимское королевство. СПб., 2002); Prawer J. Histoire du Royaume latin de Jérusalem. P., 1969-1970, 20072. 2 vol.; idem. Crusader Institutions. Oxf.; N. Y., 1980; Runciman S. A History of the Crusades. Camb., 1975. 3 vol.; Mayer H. E. Bistümer, Kloster und Stifte im Königreich Jerusalem. Stuttg., 1977; Заборов М. А. Крестоносцы на Востоке. М., 1980; Hamilton B. The Latin Church in the Crusader States: The Secular Church. L., 1980; Outremer: Stud. in the History of the Crusading Kingdom of Jerusalem presented to J. Prawer / Ed. B. Z. Kedar, H. E. Mayer, R. C. Smail. Jerusalem, 1982; Hoch M. Jerusalem, Damaskus und der Zweite Kreuzug: Konstitutionelle Krise und äussere Sicherheit des Kruezfahrerkönigreiches Jerusalem, A. D. 1126-1154. Fr./M., 1993; Pringle R. The Churches of the Crusader Kingdom of Jerusalem: A Corpus. Camb., 1993-2007. 3 vol.; Mayer H. E. Kings and lords in the Latin Kingdom of Jerusalem. Aldershot; Brookfield, 1994; Лучицкая С. И. «Иерусалимские ассизы» - памятник средневекового права // Из истории социально-политической и культурной жизни античного мира и средневековья. М., 1985. С. 79-95; она же. Источниковедческие особенности «Иерусалимских ассиз» в медиевистике XIX-XX вв. // СВ. 1988. Вып. 51. С. 51-68; она же. Как умирали иерусалимские короли // В своем кругу: Индивид и группа на Западе и Востоке Европы до начала Нового времени / Ред.: М. А. Бойцов, А. Г. Эксле. М., 2003. С. 191-229.

С. И. Лучицкая

1099 - 1291

Столица Иерусалим ( -)
Тир (1187-)
Акра (1191-)
Иерусалим (1229-)
Акра (1244-) Язык(и) латинский , старофранцузский и итальянский (распростр. тж. арабский и греческий) Форма правления вотчинная монархия Конституция Так называемые «Иерусалимские ассизы » Официальный язык латынь , старофранцузский язык , итальянский , арабский и греческий История Первый крестовый поход Второй крестовый поход Осада Иерусалима Третий крестовый поход Падение Акры

Основание и ранняя история

Королевство было создано после захвата крестоносцами Иерусалима в 1099 году. Первым королём нового государства был избран Готфрид Бульонский , один из предводителей Первого крестового похода . Он отказался принять этот титул, «не желая носить королевский венец там, где Спаситель носил терновый » и принял другой - Advocatus Sancti Sepulchri («Защитник Гроба Господня»). После того, как в 1100 году Годфрид умер, наследовавший ему брат Балдуин сразу принял титул «Король Иерусалима».

Жизнь в королевстве

Новое поколение, родившееся и выросшее в Леванте, считало Святую землю своей родиной и негативно относилось к вновь приезжающим крестоносцам. Также они часто были больше похожи на сирийцев, а не на франков. Многие знали греческий , арабский и другие восточные языки, женились на гречанках или армянках .

Середина XII столетия. Наследники Амори I

Балдуину II наследовала его дочь Мелисенда Иерусалимская , которая правила вместе со своим мужем Фульком Анжуйским . Во время их царствования было достигнуто наибольшее культурное и экономическое развитие, символ которого - псалтырь Мелисенды , заказанный королевой между и 1143 годами . Фульк, знаменитый полководец, столкнулся с новым опасным врагом - атабеком Мосула Занги . Хотя Фульк удачно противостоял Занги в течение своего правления, Гийом Тирский порицал его за плохое устройство охраны границ. Фульк умер на охоте в 1143 году. Занги воспользовался этим и захватил графство Эдесса в . Королева Мелисанда, ставшая регентом при своём сыне Балдуине III , назначила нового коннетабля Манассе Иерж , возглавившего армию после смерти Фулька. В 1147 году в королевство прибыли участники Второго Крестового похода .

В 1163 году крестоносцам удалось взять реванш в битве с войском эмира Нур-ад-Дина в при Аль-Букайе , но в 1176 году византийский император Мануил потерпел страшное поражение от

)
Иерусалим (1229-)
Акра (1244-)

Язык(и) латинский , старофранцузский и итальянский (распростр. тж. арабский и греческий) Форма правления вотчинная монархия Конституция Так называемые «Иерусалимские ассизы » История - Первый крестовый поход - Второй крестовый поход - Осада Иерусалима - Третий крестовый поход - Падение Акры К:Появились в 1099 году К:Исчезли в 1291 году

Иерусали́мское короле́вство (старофр. Roiaume de Jherusalem , лат. Regnum Hierosolimitanum ) - христианское государство, возникшее в Леванте в после завершения Первого крестового похода . Оно было уничтожено в с падением Акры .

Основание и ранняя история

Королевство было создано после захвата крестоносцами Иерусалима в 1099. Готфрид Бульонский , один из предводителей Первого крестового похода , был избран первым королём. Он отказался принять этот титул, не желая носить королевский венец там, где Спаситель носил терновый ; вместо этого он принял титул Advocatus Sancti Sepulchri («Защитник Гроба Господня»). Годфрид умер в следующем году, его брат и наследник Балдуин I не был столь благочестив и сразу принял титул «Король Иерусалима».

Балдуин удачно расширил королевство, захватив портовые города Акра , Сидон и Бейрут , а также утвердив своё владычество над государствами крестоносцев на Севере - графством Эдесса (им же основанном), княжеством Антиохия и графством Триполи . При нём увеличилось количество жителей - латинян, пришедших с Арьергардным крестовым походом , а также появился латинский патриарх . Итальянские города-государства (Венеция , Пиза и Генуя) начали играть важную роль в королевстве. Их флот участвовал в захвате портов, где они получали свои кварталы для торговли.

Жизнь в королевстве

Новое поколение, родившееся и выросшее в Леванте, считало Святую землю своей родиной и негативно относилось к вновь приезжающим крестоносцам. Также они часто были больше похожи на сирийцев, а не на франков. Многие знали греческий , арабский и другие восточные языки, женились на гречанках или армянках .

Середина XII столетия

Балдуину II наследовала его дочь Мелисенда , которая правила вместе со своим мужем Фульком Анжуйским . Во время их царствования было достигнуто наибольшее культурное и экономическое развитие, символ которого - псалтырь Мелисенды , заказанный королевой между и 1143 годами . Фульк, знаменитый полководец, столкнулся с новым опасным врагом - атабеком Мосула Занги . Хотя Фульк удачно противостоял Занги в течение своего правления, Гийом Тирский порицал его за плохое устройство охраны границ. Фульк умер на охоте в 1143. Занги воспользовался этим и захватил графство Эдесса в . Королева Мелисанда, ставшая регентом при своём сыне Балдуине III , назначила нового коннетабля Манассе Иерж , возглавившего армию после смерти Фулька. В в королевство прибыли участники Второго Крестового похода .

Бедствие и восстановление

Амори I наследовал его молодой сын, Балдуин IV . С ранних лет он узнал, что болен проказой , но это не помешало ему доказать, что он является деятельным и сильным правителем и хорошим военачальником. Он смог на время отодвинуть внешнюю угрозу от королевства, но его болезнь и ранняя смерть внесли новые междоусобицы и раздоры в и без того парализованную жизнь королевства.

После гибели Конрада на Изабелле женился его родственник Генрих II Шампанский .

Когда в 1229 году Иерусалимским королём стал Фридрих II Штауфен , ему удалось на время вернуть Иерусалим христианам, воспользовавшись противоречиями между мусульманскими правителями.

Захват Иерусалима в 1244 году хорезмийцами (остатками туркменских войск Джелал ад-Дина Манкбурны), призванными айюбидским султаном Египта Ас-Салих Наджм ад-Дин Айюб ибн Мухаммадом , ознаменовал конец христианского владычества над этим древним городом.

См. также

Напишите отзыв о статье "Иерусалимское королевство"

Литература

• Браун Р., По следам крестоносцев: Путеводитель по замкам Израиля. - Модиин: Издательство Евгения Озерова, 2010. – 180 с., ил., ISBN 978-965-91407-1-8
• Браун Р., По следам крестоносцев - 2: Исторический путеводитель по местам сражений Иерусалимского королевства. - Тель-Авив: Артель, 2013. – 167 с., ил.

Ссылки

• на сайте

Левант Франкократия Балтийские

История Символы Политика Вооружённые силы и спецслужбы Административное деление География Население Экономика Связь и СМИ Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п. Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его. Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить. Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе. – Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители… Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой. – И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь. Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно: – Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти… Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски. – Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n"ai pas L"honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета. Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал. – Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда… Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера: – Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают… Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина. – Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин. Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина. Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили: – Вот так, так! Это так! Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально. Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком. – Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах. Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться. – Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он. Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола. – Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один. – Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите… В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин. – Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!

Город Иерусалим и около 20-ти городков и сел, находившихся в его окрестностях, составляли теперь королевство Готфрида. Многие укрепленные местности, перешедшие под латинские знамена, были отделены одни от других укреплениями, над которыми еще развевались мусульманские флаги. Чтобы привязать пилигримов к этому новому отечеству, добытому оружием, к обаянию Святых мест, была присоединена прелесть собственности.

Пребывание в каком-нибудь доме или на возделанной земле в продолжение одного года и одного дня обращалось в право владения. Отсутствие в продолжение такого же времени уничтожало все права на владение. В высшей степени достойно замечания то явление, что это Иерусалимское государство, защищаемое всего-то 200 или 300 рыцарей, окруженное такими неприятельскими силами, которые могли бы одним ударом уничтожить его, спокойно держалось в силу того ужаса, которое внушало христианской оружие.

Готфрид позаботился о расширении пределов государства. Танкред покорил Тивериаду и несколько других укрепленных местностей в Галилее, за что и получил их в свое владение, а позже эта страна составила княжество. Король Иерусалимский, со своей стороны, налагал подати на эмиров Кесарии, Птолемаиды, Аскалона и подчинял своей власти аравитян по левую сторону Иордана. Город Арсур также признал владычество христиан. По случаю отказа со стороны этого города в уплате наложенной на него подати он подвергся осаде Готфрида.

Однако неприятель сжег метательные машины крестоносцев и те, вынуждены были снять осаду.
Перед праздником Рождества прибыла толпа паломников с целью посетить Святые места. Это были большей частью пизанцы и генуэзцы под предводительством епископа Дуриано и архиепископа Пизы Даимберта.

Иерусалимское королевство, возникшее в силу победы, тревожимое внутри честолюбивыми и страстными домогательствами, подверженное беспрестанным и неизбежным переменам в правах на недвижимое имущество, населенное отступниками от всех религий и искателями приключений всех стран, постоянно посещаемое паломниками, среди которых были великие грешники, не возвысившиеся до любви к добру, — королевство это, вновь созданное, в котором царил беспорядок, свойственный только что покоренным странам, нуждалось в законодательстве, которое установило бы формы правильные и стойкие. К этому и стремился разумный Готфрид. Присутствие латинских властителей в Иерусалиме представилось ему счастливой случайностью, чтобы осуществить свои благие предприятия.

В назначенный день состоялось торжественное собрание во дворце Готфрида, на горе Сионской. Князья, бароны, люди самые просвещенные и преданные религии установили законоположение, которое и было сложено во храме Гроба Господня и получило название Иерусалимских ассиз.

Тут были приведены в порядок и определены взаимные обязательства государя, властителей и подчиненных; но внимание законодателей было обращено только на носящих оружие, так как война была главным делом этого государства. Что же касается людей простого звания, земледельцев и военнопленных, то о них только слегка упоминалось; на них смотрели только как на собственность. Стоимость сокола была та же, что и стоимость раба, а боевой конь ценился вдвое дороже простолюдина или пленника. И лишь религия приняла на себя обязательство покровительствовать этому несчастному разряду людей.

Учреждены были три судилища, так чтобы все жители государства подлежали суду себе равных. В Иерусалимских ассизах видны следы грубости того древнего времени; тем не менее, в них можно усмотреть постановления, изобличающие высокую мудрость законодателей. Это законодательство, удержавшееся дольше самого Латинского государства, было благодеянием для Святой земли и образцовым учреждением для Запада, находившегося еще в варварском состоянии!

Полезные подвиги в прииорданских странах возвысили славу Готфрида; король Иерусалимский был занят покорением укрепленных местностей в Палестине, остававшихся еще подвластными исламу, когда смерть похитила его у любящего его и уповающего на него христианского населения. Он скончался, поручив товарищам своих побед честь Креста и благосостояние государства. Останки Готфрида были преданы погребению близ Голгофы, в церкви Воскресения. Освободитель Святого Гроба удостоился могилы возле Гробницы своего Господа. Готфрид был великим полководцем, и если бы смерть не свергла его так рано с престола Давидова, то история причислила бы его к величайшим из государей.

Он соединял в себе тройное могущество: меча, мудрости и добродетели. Письменные свидетельства наших героических времен не представляют имени более славного, чем имя Готфрида. Мы имели честь прикоснуться к мечу его, до сих пор сохраняемому во храме Святого Гроба, и это воспоминание восхищает нас в то время, как мы воспроизводим благородную жизнь первого латинского короля в Иерусалиме.

Патриарх Даимберт, в качестве папского легата, первый выступил для принятия наследия Готфрида. Бароны отвергли такие притязания. Даимберт написал Боэмунду, князю Антиохийскому, призывая его на помощь иерусалимской церкви; но вскоре узнали, что Боэмунд, потерпевший поражение от турок в северной Сирии, задержан в плену.

Подвиги Балдуина Бурского

Престол Иерусалимский следовало занимать воину. Балдуин, граф Эдесский, призван был наследовать своему брату, но он уступил свои права двоюродному брату, Балдуину Бурскому. Балдуин выступил в Иерусалим с 400 человек конницы и с 1000 человек пехоты. На берегах Финикийского моря, в трех милях от Бейрута, при устье реки Лик, брат Готфрида подвергся нападению эдесского и дамасского эмиров, предупрежденных о его прохождении молвой или предательством. Христианским воинам пришлось бороться с неприятелем, значительно превосходившим их численностью, и только мужество и благоразумие помогли спасти их от гибели.

Балдуин вступил в священный город, приветствуемый радостными восклицаниями толпы. Поддерживаемый одобрением баронов и большей части духовен-ства, Балдуин не обращал внимания на Даимберта, который, протестуя против избрания нового короля, удалился на гору Сион, снедаемый честолюбием и гневом.

Владычество латинян в Иерусалиме должно было быть постоянной битвой и Балдуин этого не забывал. Едва вступив на престол священного города, он предпринял поход против мусульман в сопровождении небольшого войска. Он явился перед стенами Аскалона, но гарнизон заперся там в укреплениях города. Так как наступившие холода препятствовали начать осаду города, он ограничился тем, что разорял его окрестности. Потом Балдуин направился на Хеврон, следуя по бесцветным берегам Содомского моря, и проник в Аравию до Моисеева источника.

С набожным восторгом созерцали христианские воины все эти места, полные воспоминаниями Священного писания. По возвращении в Иерусалим Балдуин нашел патриарха Даимберта в более благосклонном расположении; он принял помазание на царство в Вифлееме, так как не хотел возложить на себя золотой венец в виду Голгофы.

Танкред не забыл несправедливостей Балдуина под стенами Тарса. Он отказывался признать его королем. Желая положить конец роковой ссоре, Балдуин снизошел до просьбы, чтобы победить гордость Танкреда; князья имели свидание в Кайфе, и при этом они помирились и обняли друг друга. Между тем, Танкред был призван управлять Антиохией, которая оставалась без правителя со времени пленения Боэмунда; он предоставил Гуго де Сен-Омеру город Тивериаду и княжество Галилейское.

Балдуин предпринял новые набеги на врагов Креста; он перешел через Иордан, разогнал аравитянские племена и собрал с них богатую добычу. Каждый месяц, каждую неделю прибывали в Иерусалим европейские христиане, привлекаемые известием о завоевании священного города. Немного воинов было при Балдуине, и пот ому он предложил генуэзским паломникам, прибывшим в Сирию на кораблях, последовать за ним в его нападениях на неверных; он обещал им третью долю добычи и улицу в каждом завоеванном городе, которая будет называться Генуэзской.

Генуэзцы приняли это предложение, и тогда началась осада Арсура, который открыл перед ними свои ворота. После того христиане направились в Кесарию; Христианский отряд не замедлил ворваться в укрепленный город. Жажда добычи была поводом к варварским действиям. Многие сарацины проглатывали золотые монеты и драгоценные камни, чтобы укрыть их от победителей; воины распарывали животы всем мусульманам, которые им попадались; кровь лилась потоками в мечетях и на улицах. Генуэзцы похвалялись, что на их долю добычи досталась та самая чаша, которая употреблялась на Тайной Вечере. В Кесарию был поставлен латинский архиепископ.

Аскалонские мусульмане, которые с давних пор уже не осмеливались выступать из убежища своих укреплений, попытались напасть на Рамлу. Балдуин во главе 300 всадников и 900 человек пехоты выступил против египетского войска, которое было в десять раз многочисленнее христианского. Во время решительного боя иерусалимский государь воодушевлял своих рыцарей и воинов, напоминая им, что они сражаются во славу Иисуса Христа. «Нет спасения в бегстве, — прибавил он, — так как Франция очень далеко, а на Востоке нет убежища для побежденных». Балдуин выиграл битву; поля вокруг Рамлы и дороги, ведущие к Аскалону, были свидетелями поразительных подвигов. Король Иерусалимский вступил в Яффу с победоносными знаменами.

Вскоре после того пришлось снова сразиться с египетским войском, вышедшим из Аскалона. Остатки трех армий, разбитых в Малой Азии, пришли незадолго перед тем в Палестину. Извещенный о выступлении неприятельского войска, Балдуин, не употребив достаточно времени, чтобы собрать всех своих воинов, поспешил навстречу египтянам с немногими рыцарями, прибывшими из Европы. В этой-то битве погибли Стефан, граф Блуаский и герцог Бургундский.

После поразительных подвигов мужества Балдуин скрылся в травах и кустарниках, покрывающих поле. После нескольких новых битв, в которых мусульмане потерпели поражение и были рассеяны, иерусалимский король возвратился в священный город, где его уже почитали умершим.

В это время, по свидетельству истории, христианские колонии были в тревожном положении вследствие разлада между их начальствующими лицами. При осаде Харрана Боэмунд, получивший свободу, Танкред, Балдуин Бурский и Иосцелин Куртнейский, уверенные в скором завоевании этого богатого города Месопотамии, начинают спорить о том, кому достанется владеть им, но в это время совершенно неожиданно нападают на них полчища мусульман, прибывших из Мосула и Мардина. Балдуин Бурский и Иосцелин Куртнейский попадают в плен; Боэмунд и Танкред, ускользнув от резни, возвращаются в Антиохию в сопровождении всего шести всадников. Боэмунд задумал поехать в Европу, чтобы набрать там новое войско и напасть на греков, которыми были недовольны завоеватели Святой земли.

Встреченный в Риме как доблестный защитник Креста, принятый французским двором как самый блестящий из рыцарей, он воспламенил во всех сердцах порыв к священной войне. Многочисленная армия восстала по его призыву. Вступив во владения греческой империи, он осадил город Дураццо, но после бесплодной осады заключил унизительный для него мир с византийским императором, которого хотел свергнуть с престола, и умер от отчаяния в своем Тарентском княжестве. Иосцелин же и Балдуин Бурский возвратились в свои княжества не прежде, чем пробыв в Багдаде в плену в продолжение пяти лет.
Король Иерусалимский, стремясь к расширению своих владений, заботился о подчинении укрепленных приморских местечек в Палестине, так как через них удобнее было получать помощь и достигать скорейшего сообщения с Западом.

Балдуин, с помощью генуэзцев, осадил город Акру, который сдался после 20 дней сопротивления. Этот город служил тогда, как и теперь, ключом к Сирии. Триполи также подчинился власти христиан и был возведен в графство. Другие прибрежные города Сирии — Библ, Сарепта, Бейрут — были присоединены к королевству Иерусалимскому. После этих завоеваний пизанцы и генуэзцы возвратились на Запад. В это время прибыли в Палестину 9000 норвежцев под предводительством Сигура, сына Магнуса, норвежского короля; Балдуин получил от них обещание содействовать ему в поддержании и распространении королевства, и с их помощью король Иерусалимский осадил Сидон, который, после шестинедельного сопротивления, открыл перед христианами своих ворота.

Годы 1113, 1114, 1115 были несчастливы для королевства Иерусалимского. Нахлынувшие с берегов Евфрата и Тигра мусульманские полчища опустошили Галилею; аскалонские и тирские мусульмане разорили окрестности Наплусы; ураганом пронеслись все эти полчища и, подобно урагану, внезапно исчезли. Тогда другие бедствия обрушились на христианские владения: саранча, налетевшая из Аравии, опустошила палестинские поля; голод распространился по всему графству Эдесскому и княжеству Антиохийскому, землетрясения превратили в развалины многие местности начиная от Тавра до пустынь Идумейских.

Успокоившись относительно Багдада и Сирии, Балдуин задумался о подчинении Египта, войска которого уже столько раз были рассеяны его оружием. В сопровождении избранных воинов он переходит через пустыню, настигает врасплох и разграбляет город Фараму, расположенный на берегу моря, близ развалин древнего Пилусия; но, возвращаясь оттуда с богатой добычей, король занемог в Эль-Арише и скончался к величайшему горю своих спутников. Последними словами его были мольбы и увещания жить для защиты королевства Иерусалимского. Умирающий король просил также своих товарищей не покидать его останков на неприятельской земле, но перенести в священный город и похоронить возле могилы его брата Готфрида.

Золотые годы Иерусалимского королевства

Царствование Балдуина, продолжавшееся 13 лет, представляет одно из любопытнейших зрелищ в истории. Ежегодно огромный иерусалимский колокол возвещал о нашествии сарацин, и древо Животворящего Креста, предшествовавшее воинам-пилигримам, не могло покоиться неподвижно во храме Святого Гроба. Сколько было опасностей, сколько битв произошло в это царствование!

Сколько раз королевство Иерусалимское совсем погибало и было спасаемо только благодаря чудесам храбрости своего хранителя! Военная добыча составляла главный источник доходов Балдуина, и когда мир продолжался несколько месяцев или война была неудачной, то государственная казна оказывалась пустой. Но с малыми средствами Балдуин постоянно совершал великие дела.
Какой деятельностью обладал этот воинственный гений! Во время Первого Крестового похода Балдуин навлек на себя ненависть за свой честолюбивый и гордый нрав; сделавшись королем Иерусалимским, он отличался великодушием; не было в латинских владениях более неусыпного охранителя, более неустрашимого защитника: меч Балдуина, единственный скипетр, который он когда-либо держал в руках, улегся в ножны только в тот день, когда король латинский сам был положен в могилу

Источник — Компиляция на основе книги Жозефа Мишо. «История крестовых походов.» Выложил — Мэлфис К.