Причина известности – книга Перкинса «Исповедь экономического убийцы» (Confessions of an Economic Hit Man), увидевшая свет в 2004 году в США, потом переведённая на четыре десятка языков и изданная в разных странах. В США и во многих других странах она стала бестселлером, заняв верхние строчки рейтингов. В России на книжном рынке эта книга появилась в 2006 году, с тех пор вышли несколько её изданий.

Джон Перкинс (John Perkins) родился 28 января 1945 года в Ганновере, Нью-Хэмпшир (США). Себя он относит к тем, кого называют self-made man. В 1966 году поступил в Колледж делового администрирования Бостонского университета (Boston University). Женившись, знакомится с дядей своей жены по имени Фрэнк, который, пишет Перкинс, занимал высокий пост в Агентстве национальной безопасности США (АНБ). В 1968 году по окончании колледжа по рекомендации «дяди Фрэнка» поступает служить в американский Корпус мира, по линии которого направляется на работу в Эквадор. Там, в джунглях Амазонии, он выполняет задание по обеспечению американским нефтяным корпорациям благоприятных условий для работы по разведке и добыче нефти. Поскольку местные племена оказывали серьёзное сопротивление этим корпорациям, которые уничтожали джунгли и разрушали среду обитания аборигенов, Джон проводил с ними «разъяснительную работу, уговаривая переселяться в «цивилизованные» места. В амазонских джунглях он познакомился с вице-президентом крупной американской консалтинговой компании «Мейн» (Chas. T. Main) из Бостона и с 1970 года начал работать в этой фирме.

Как считает Перкинс, компания приняла его на работу лишь потому, что, оформляясь в Корпус мира, он прошёл проверку АНБ. Проверка проводилась на предмет способности Джона выполнять функции сотрудника с условным названием «экономический убийца».

С этого времени у него началась захватывающая жизнь: путешествия по миру, остановки в шикарных отелях, обеды в лучших ресторанах, знакомство с представителями американского истеблишмента, переговоры с важными иностранцами, хорошая зарплата.

Достаточно быстро Джон дорос до должности главного экономиста в компании «Мейн».

С высоты этой должности он понял, что компания должна пробивать в странах третьего мира дорогу Международному валютному фонду, Всемирному банку, транснациональным корпорациям и транснациональным банкам.

Во-первых, навязывать другим странам кредиты МВФ, ВБ, американских банков, подсаживая эти страны на долговой крючок. Во-вторых, заставлять заключать контракты на поставку товаров, проведение работ и оказание услуг исключительно с американскими компаниями. В-третьих, содействовать в этих странах таким «реформам», которые расчищали почву для прихода других американских компаний (джентльменский набор реформ, который позднее получил название «Вашингтонский консенсус»).

Самому Перкинсу приходилось решать преимущественно первую задачу – набрасывать на шею страны долговую петлю. Использовались и «пряник», и «кнут». «Пряником» были обещания подключить к реализации проектов компании, приближенные к первым лицам государств; принять в компании, участвующие в проектах, на хорошую должность родственников первых лиц; направить их детей на бесплатное обучение в Америку. Если не срабатывал «пряник», прибегали к «кнуту»: невзначай напоминали о судьбе некоторых президентов, премьер-министров и монархов, которые отказывались принимать «дары данайцев». Классический пример – судьба иранского премьер-министра Мохаммеда Мосаддыка, свергнутого в 1953 году американскими и британскими спецслужбами (операция «Аякс»).

Экономические убийцы – первый эшелон американского давления на страну. Если они не добивались успеха, в игру вступал второй эшелон – спецслужбы.
Джон Перкинс называет их «шакалами». Первых лиц государств свергали, а чаще убивали. Перкинс вспоминает, что целый ряд первых лиц, с которыми ему приходилось работать, погибали в катастрофах либо таинственным образом умирали. Особенно поразили Джона смерти президента Панамы Омара Торрихоса и президента Эквадора Хайма Ролдоса. Оба погибли в авиационных катастрофах.

Иногда и «шакалам» не удавалось достичь желаемого результата. Тогда в действие вступал третий эшелон – вооружённые силы. Во времена Джона Перкинса вторжениям, порой переходившим в затяжные войны, подверглись Камбоджа, Вьетнам, Лаос, Доминиканская республика.

В «Исповеди экономического убийцы» и последующих работах Перкинс большое внимание уделяет теме так называемого экономического роста. Этот рост стал религией, которую Вашингтон навязывает другим странам. Экономические убийцы, разъезжающие по разным странам мира, твердят их руководителям: кредиты МВФ, ВБ, западных банков обеспечат вам «экономический рост». Что это такое реально?

Во-первых, экономический рост (даже если он действительно имеет место, а не представляет рисованные цифры) обеспечивает Западу прибыли, которые уходят из страны либо в Америку, либо в Европу, либо в офшоры.

Во-вторых, даже если крохи экономического роста остаются в стране, они достаются богатым.

В-третьих, экономический рост достигается ценой расхищения природных ресурсов и загрязнения окружающей среды стран, где на деньги ВБ и других западных кредиторов строятся экспортно ориентированные производственные объекты. Так, в Амазонии тропические леса исчезали, а реки и озера покрывались нефтяными разводами.

Деятельность Джона Перкинса в роли экономического убийцы продолжалась примерно десятилетие – с начала 70-х по начало 80-х годов. За эти годы он побывал в Эквадоре, Колумбии, Перу, Панаме, Индонезии, Египте, Индии, Пакистане, других странах. И везде одна и та же картина: рост внешней задолженности, прогрессирующая социальная поляризация, экономическая деградация и упрощение структуры хозяйства, усиление коррупции, уход экономики в тень.

В начале 80-х годов Перкинс начал испытывать мучительные переживания. Совесть сигнализировала, что его профессиональная деятельность несовместима с нормами нравственности. И он ушёл из компании «Мейн».
Занялся собственным делом; возглавил компанию, которая одной из первых в США стала производить электроэнергию из угольного шлама. В 90-е годы включился в деятельность по защите природной среды, стал соучредителем общественных организаций Dream Change и The Pachamama Alliance (их профиль – охрана окружающей среды, устойчивое развитие, социальная работа). Его заинтересовали вопросы психоанализа, антропологии, социальной психологии. Этим он занимается до сих пор, из-под его пера вышли книги «Психонавигация», «Дух шуаров», «Без стресса», «Мир таков, каким ты его видишь», «Смена облика».

А главным проектом его жизни стало написание книги, в которой он попытался обобщить всё увиденное за десятилетие работы в качестве экономического убийцы. Книгу писал в условиях полной секретности, понимая, что «хозяева денег» и спецслужбы могут уничтожить не только рукопись, но и её автора. Готовую рукопись разослал по десяткам издательств, но никто из издателей не решился на выпуск книги. Лишь одно издательство, бывшее на грани банкротства и уже ничего не терявшее, рискнуло взять рукопись в работу. Книга увидела свет в 2004 году.

Реакция официального Вашингтона и крупного бизнеса Америки на книгу «Исповедь экономического убийцы» была моментальной. Автора обвинили в том, что книга – плод больной фантазии. Что это ещё один «перл» на рынке конспирологической литературы. Многие ведущие американские газеты и журналы заявили, что факты, приводимые автором, не документированы и не соответствуют действительности. Что Джон Перкинс – малообразованный человек, компенсирующий недостаток образования богатым вымыслом. Позднее выяснилось, что Государственный департамент и спецслужбы США буквально под лупой проверяли каждое предложение книги, но никаких несоответствий действительности обнаружено не было. То, что всё сказанное в «Исповеди», соответствует реальности, признают и многие бывшие государственные деятели. Высокую оценку книге дал бывший министр финансов Греции Янис Варофакис (Yanis Varoufakis), подтвердив, что сам находился в своё время под прицелом экономических убийц из МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссии.

Он выступал в аудиториях Гарварда, Оксфорда, более пятидесяти университетов разных стран мира.

Джон Перкинс симпатизирует России. В июне 2017 года он был гостем Петербургского международного экономического форума. В интервью российским журналистам Перкинс постоянно подчёркивал, что Россия должна сойти с пути капитализма. Это, по его мнению, модель «экономики смерти». Америке выскочить из колеи «смерти» очень сложно, а Россия, по мнению Перкинса, имеет гораздо большие шансы начать строить «экономику жизни». Вот фрагмент его интервью российскому телевидению 4 июня 2017 года:

«…Так называемый хищнический капитализм … имеет единственную цель – максимизировать краткосрочную выгоду акционеров, не улучшая мир вокруг себя, не помогая обществу, и нам следует изменить эту ситуацию. Нам нужно уйти от нынешней формы хищнического капитализма, когда корпорации убивают конкуренцию или покупают соперников, генерируя только краткосрочные прибыли. Система должна работать так, чтобы приносить достойный доход инвесторам, но при этом прибыль вкладывать в экологию, в общество, чтобы мир стал лучше для ваших и моих внуков. Поэтому прибыль следует вкладывать в развитие новых технологий, обновляемые ресурсы, создание экономической системы, которая сама была бы возобновляема. Как я это называю – в экономику жизни. И Россия в отличном положении, чтобы участвовать в создании этой новой экономики. У вас есть ваш лидер, Путин – это сильный лидер. И у России великая технологическая ».

В заключение приведу названия других (помимо «Исповеди») книг Джона Перкинс (указывается год первого издания):

Игра старой империи: секретный мир экономических убийц и сеть глобальной коррупции (A Game as Old as Empire: the Secret World of Economic Hit Men and the Web of Global Corruption), 2007;

Секретная история Американской империи (The Secret History of the American Empire), 2007;

Обманутые: экономический убийца объясняет, почему мировые финансовые рынки взорвались и что нам надо сделать для того, чтобы восстановить их (Hoodwinked: An Economic Hit Man Reveals Why the World Financial Markets Imploded – and What We Need to Do to Remake Them), 2009;

Новая исповедь экономического убийцы (The New Confessions of an Economic Hitman), 2016).

Из-под пера Джона Перкинса выходит множество статей и заметок, размещаемых на его персональном сайте.

С большим удовольствием прочитал книгу Джона Перкинса «Исповедь экономического убийцы». В последнее время приходится часто слышать, что в мире, фактически, продолжается колониальная политика стран Запада в отношении всего остального мира, но четкого описания механизмов подобной политики ранее не встречал. Книга интересна тем, что автор являлся одним из бойцов корпоратократии и бойцом далеко не рядовым. Часть технологий, используемых при современном порабощении наднациональными финансовыми структурами национальных государств описаны в этой книжке. У книги есть и недостатки - например, автор слишком много времени уделяет собственной персоне и объяснениям, как он оказался на своем посту, какие причины его подвигли этот пост покинуть и изложить эти технологии публично. Ниже кратко изложены основные мысли и идеи, почерпнутые из книги.

Причины появления технологий «гуманного» закабаления
Причина появления «гуманных» форм закабаления проста - существование СССР. Союз, являясь сверхдержавой, оказывал огромное влияние на весь мир и одним своим существованием отменил столь привычные странам Запада формы общения с колониями - когда солдаты доминиона за счет технологического превосходства просто вырезали часть населения, закабаляли выживших и выкачивали все возможные виды ресурсов, не считаясь с потерями, которые несло коренное население. Теперь у страны, подлежащей разграблению, существовала альтернатива - установление дружественных отношений с СССР, получение новейших видов вооружения, инструктаж, гуманитарная помощь. Кроме того, существовал ненулевой шанс прямой военной конфронтации с Союзом, обладавшим самой сильной армией за всю историю человечества.
По указанным выше причинам было необходимо разработать такие технологии, которые, будучи внешне гуманными и направленными на развитие, позволяли бы безнаказанно выкачивать ресурсы из страны при внешней полной добровольности процесса. И подобные технологии были созданы. Меня при чтении просто изумлял масштаб полета мысли и результативность данных программ. Вне всякого сомнения, они разрабатывались очень умными людьми.
Реализованную по этим технологиям систему мы имеем возможность наблюдать воочию.

Суть технологий «гуманного» закабаления.
Итак, какие ресурсы могут понадобиться стране-хозяину от страны-раба? В основном они делятся на три категории: экономические - полезные ископаемые и дешевая рабочая сила; политические - поддержка политических взглядов хозяина; территориальные - предоставление своей территории под военные и экономические объекты хозяина.
Далее следует простой вопрос - как в настоящий момент свободную страну сделать рабом и заставить отдавать то, в чем заинтересован хозяин, если нет возможности использовать прямое принуждение силой оружия? Именно этот вопрос и был блестяще решен группами, разрабатывавшими стратегии «гуманного» закабаления.
Отправной точкой служил постулат, что человеком движет жадность. Поэтому прежде всего стоит давить на то, что местная элита всегда желает иметь больше, чем имеет в настоящий момент. Как правило, этот постулат оказывался верным, и от него можно было отталкиваться при дальнейшем обсуждении.
Схема предлагась следующая: стране-реципиенту выдается огромный кредит на развитие промышленной инфраструктуры: автомобильные и железные дороги, системы электрификации и газификации страны, морские и речные порты. Размер кредита зависел от предсказания результатов инвестиций миллиардов долларов в страну. Эти результаты предсказывались специалистами-оценщиками (одним из таких специалистов и являлся автор книги) в ключе: если мы вложим 5 миллардов в систему железных дорог или в систему телекоммуникаций - то это даст наибольший прирост ВНП. Оценщику ставилась прямая задача - завышать реальный эффект в два-три раза, вынуждая тем самым страну брать больший кредит.
Так как результаты работы подобных экспертов всегда перепроверялись местными специалистами, необходимо было заранее договориться с местной элитой, что она признает эти цифры правильными. Здесь эффект делался прежде всего на жадность - нескольким семьям, обладающим реальной властью в стране-реципиенте делались предложения, отказаться от которых было невозможно. То есть фактически налаживалась промышленная сеть по выкачиванию ресурсов страны-реципиента с местными управляющими, которым гарантировались баснословные доходы. Кроме того, местные элиты всегда могли успокоить население указанием на то, что реализуются важные и нужные для страны инфраструктурные объекты.
Кредиты выделялись с условием, что большая часть работ по проектированию и реализации объектов будут выполняться фирмами страны-хозяина. То есть фактически взятые в долг деньги даже не поступали в страну-реципиент, сразу отправляясь на счета фирм-посредников. Объекты специально проектировались максимально сложными - это позволяло фирме-подрядчику десятилетиями выкачивать деньги на ремонте и модернизации объектов.

Как результат: страна-реципиент брала многомиллиардные кредиты под объекты, прибыль от которых, согласно представленным оценщиками отчетам, позволять полностью рассчитаться под долгам, скажем, в течении 10 лет. В действительности же получаемого с помощью данных объектов дохода едва хватало на погашение процентов по кредитам. Необходимость новых кредитов для обслуживания и модернизации объектов, а также необходимость отдавать старые долги приводила к новым кредитам - и так до тех пор, пока страна не оказывалась на прочном долговом крючке и делала все, что было необходимо кредитору.

Слово автору: «Умалчиваемой особенностью всех этих проектов было то, что все они были предназначены для извлечения огромной прибыли подрядчиками и для того, чтобы осчастливить горстку богатых и влиятельных семейств в странах реципиентах, а также для укрепления финансовой зависимости и, следовательно, политической лояльности правительств подобных стран по всему миру. Чем больше кредит, тем лучше. Тот факт, что долговое бремя, навешенное на страну, лишит ее беднейших граждан здравоохранения, образования и другого социального обеспечения на много десятилетий»

Воины корпоратократии.
Америка давно воюет не только и не столько руками своих солдат - хоть денег американская армия жрет столько, сколько не жрут все прочие армии мира, сложенные воедино. Однако Запад прежде всего в лице США давно ведет сетевые войны по всем фронтам сразу - экономика, политика, информация. И клерки, вроде автора - это солдаты, хоть большая их часть об этом даже не подозревает. Только верхушка пирамиды отлично понимает что и зачем она делает. Нижние уровни пирамиды корпоратократии (то есть большинство) - не видят или не хотят видеть истинной картины. Автор описывает в книге случаи, когда его коллеги искренне удивлялись: «За что нас (США) так ненавидят? Ведь мы им проектируем и строим сложные технические системы, хотим сделать их жизнь лучше. Давайте просто уедем отсюда - и пусть они гниют там же, где гнили до того, как появились мы».

Автор сам дает ответ на вопрос, почему это происходит - у людей западного мира мозги промыты и в них в качестве аксиомы вложены следующая концепция:
«идеей о том, что экономический рост идет на пользу человечеству, и что чем больше рост, тем шире распространяются преимущества. Эта вера также имеет и следствие: люди, превосходящие других в разведении пожара экономического роста, должны быть возвеличены и вознаграждены, в то время как рожденные в отдалении от него предназначены для эксплуатации»

То есть рядовые бойцы корпоратократии искренне считают, что делают благое дело, не замечая, что так называемый прогресс и рост в подавляющем большинстве «облагодетельствованных» стран ведет к выделению и стремительному обогащению одного-двух процентов населения и столь же стремительному обнищанию всех остальных. Кроме того, эта вера подпитывается верой во вторую аксиому: те, кто стали «источниками экономического роста» должны быть вознаграждены за свои усилия возможностью сверхпотребления: личные виллы, яхты, острова и так далее.

«Корпоратократия - это не заговор, но ее члены действительно имеют общие ценности и цели. Одни из наиболее важных целей корпоратократии - увековечение, непрерывное расширение и усиление ее системы. Жизнь тех, кто «делает это», ее антураж - особняки, яхты и личные реактивные самолеты - представляются как образцы для подражания, чтобы вдохновить нас потреблять, потреблять и потреблять. Любая возможность используется для того, чтобы убедить нас, что приобретение товаров есть наш гражданский долг, что разграбление планеты есть благо для нашей экономики и, следовательно, служит нашим высшим интересам. Людям, подобным мне, платят колоссально высокие зарплаты для продвижения системы.»

«Невиновен ли кто либо в США? Хотя находящие на вершине экономической пирамиды получают практически все, миллионы из нас тоже прямо или косвенно извлекают для своего существования средства от эксплуатации стран третьего мира. Ресурсы и дешевая рабочая сила, которые питают нашу коммерцию, прибывают из стран, подобных Индонезии, и лишь крохи возвращаются назад. Иностранные кредиты гарантируют, что сегодняшние дети и их внуки этих стран останутся заложниками ситуации. Они должны позволить нашим корпорациям разорять природные ресурсы своих стран и отодвинуть образование, здравоохранение и социальное обеспечение на задний план в пользу выплат долгов нам. Тот факт, что наши собственные компании уже получили большинство этих денег за строительство электростанций, аэропортов и технопарков, не влияет на положение вещей. Делает ли невиновными большинство американцев то, что они ничего об этом не знают? Неинформированными или дезинформированными - да, но невиновными?»

Что делать
Система, основанная на непрерывном ЭКОНОМИЧЕСКОМ росте обречена. Она в стратегическом плане недееспособна даже логически - Запад до сих пор рос в основном за счет того, что грабил остальных. Но скоро просто некого будет грабить - и дальше стагнация, а потом регресс и распад - с последующим повторением цикла. Это лучший вариант, который может данный проект предложить замкнутой системе с конечным запасом ресурсов, которой является Земля. 20 век дал пример альтернативного проекта - СССР. Именно цели, которые ставил перед собой Союз, как система, могут дать человечеству шанс не сорваться в спираль вечных экономических кризисов и последующих подъемов. Воспитание человека нового типа: творца и создателя, ищущего смысл жизни в служении общество в противовес нынешнему атомизированному потребителю, желающему сожрать как можно больше здесь и сейчас - первая цель. Космическая экспансия - освоение сначала Луны, а потом Марса и Венеры - вторая глобальная цель, невозможная без реализации первой.
На данный момент в мире просто нет государства, которое могло бы взяться за выполнение обеих целей за исключением России. Сама Россия, естественно, не сможет в гордом одиночестве поднять вторую цель. Но начать на базе имеющихся технологий и попытаться заразить идеей другие страны - ей вполне под силу. Вторая цель доступна лишь консолидированной Земле - однако это должен быть добровольный союз, а не нынешний уродливый глобальный проект, где одни жиреют за счет того, что жрут других.

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ИСПОВЕДЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО УБИЙЦЫ

Предисловие к русскому изданию

«Код Перкинса» – так назвал я для себя эту книгу, когда закрыл ее последнюю страницу, оторвавшись наконец от увлекательного чтива. Что это – исповедь раскаявшегося государственного киллера или мастерски исполненная тайная угроза? Предупреждение тем, кто, прочитав ее, немедленно поймет, что оно адресовано лично им и другим посвященным?

С необычной откровенностью Перкинс признается в принадлежности к некой структуре, связанной с Управлением национальной безопасности США, в рамках которой действуют «экономические убийцы». Их задача – подталкивать правительства суверенных государств к проведению рекомендуемого комплекса социально–экономических реформ, обещающих модернизацию экономики, развитие современного рыночного хозяйства, привлечение прогрессивных технологий через иностранные инвестиции. Ключевым элементом любого мегапроекта такого рода являются чрезмерные внешние заимствования, расходуемые на приобретение в первую очередь американских товаров и услуг.

Российский читатель наверняка с большим интересом заглянет на кухню, где высокооплачиваемые экономические советники готовят рекомендации, следование которым заставит течь повседневную жизнь простых граждан страны именно так, а не иначе. Реформы реализуются именно так, как их прописали, вне зависимости от волеизъявления населения или даже смены правительства. С подкупающей прямотой Перкинс повествует о механизме научного эконометрического обоснования дутых показателей роста, с помощью которых одариваемых попросту обводят вокруг пальца.

Автор знает, о чем говорит. Джон Перкинс – высокопоставленный экономический советник, работавший при правительствах многих стран мира, талантливый экономист (несмотря на ироничную самокритику, содержащуюся в книге, его исследования действительно внесли определенный вклад в теорию эконометрики). Работа «киллера от экономики» заключалась в проведении в жизнь политики, защищавшей интересы американской корпоратократии (союза правительства, банков и корпораций) под видом борьбы с экономической отсталостью.

Джон Перкинс – человек–загадка. Некогда профессиональный работник секретных служб, занимавший высшие руководящие должности в крупнейших транснациональных корпорациях, он к тому же преуспевающий предприниматель и состоятельный человек. Такие люди не склонны к порывам и необдуманным поступкам. Почему же он вдруг решил рассказать о глубинной и обычно неафишируемой подоплеке, казалось бы, не связанных между собой событий, в наступлении которых играл не последнюю роль?

За плечами и на совести автора – специальные операции по проведению масштабных экономических преобразований в Индонезии, Панаме, Эквадоре, Колумбии, Саудовской Аравии, Иране и других странах, которые США провозгласили зонами своих жизненных интересов. Перкинс рассказывает о том, как он помогал воплотить секретную схему, направившую миллиарды нефтедолларов Саудовской Аравии в экономику Соединенных Штатов. Это способствовало еще большему укреплению личных отношений между традиционалистской саудовской монархией и целым рядом американских высокопоставленных чиновников. Он раскрывает тайную механику имперского контроля, стоявшую за некоторыми наиболее драматическими событиями современной истории, например падением шаха Ирана, смертью президента Панамы Омара Торрихоса, вторжениями США в Панаму и Ирак, неудачной попыткой свергнуть избранного президента Венесуэлы.

Выйдя в свет, книга Перкинса почти что моментально попала в десятку национальных бестселлеров США, тем самым подтвердив востребованность темы. Характерно, что она появилась именно сейчас, когда американское общество переживает кризис трансформации самосознания. По–видимому, окончательно отходят в прошлое хрестоматийные мотивационные стереотипы американских идеалов XIX века. Одинокая сверхдержава не может быть ничем иным, кроме империи.

Так о чем же эта книга? О лицемерии продажных политиков, болтающих об ускорении развития путем привлечения иностранных инвестиций? А может быть, она – зловещая демонстрация того, что в новом однополярном мире от них ровным счетом ничего не зависит, сборник ледянящих их души примеров, наглядно демонстрирующих, что с ними сделает глобальная империя, если по наивности или, на свою беду, неожиданно прозрев, они попытаются восстать против развала, грабежа и унижения?

Действительно ли автор не побоялся раскрыть тайну едва ли не главного оружия корпоратократии или лежащая перед вами книга – зловещий сигнал, приказ молчать и бояться всем тем, кто самонадеянно относит себя к «независимо мыслящей элите» и считает, что может принимать участие в самостоятельном определении путей развития своей страны?

Секрет успеха книги Дж. Перкинса в том, что каждый может толковать ее скрытый смысл так, как сочтет нужным. Для кого–то она станет тем, чем выглядит при первом знакомстве, – светлым и немного наивным призывом к познанию себя, к построению нового, более справедливого и совершенного мира. Другие узрят в ней «черную метку» для тех, кто волею судеб оказался у кормила власти в зависимой нестабильной стране, обладающей богатыми природными ресурсами, на которые «положили глаз» рыщущие вокруг хищники.

В любом случае – это увлекательный и откровенный рассказ о том, как устроен современный мир, что вращает колеса глобализации и почему где–то все время сияет солнце, а где–то вечная непогода.

Л.Л. Фитуни, доктор экономических наук, профессор, лауреат премии «Лучшие экономисты РАН», руководитель Центра глобальных и стратегических исследований ИАФ РАН

Моим родителям, Рут Муди и Джейсону Перкинсу, которые, несмотря на свои недостатки, научили меня жить и любить и воспитали во мне мужество и смелость, благодаря чему я и написал эту книгу

Предисловие

Экономические убийцы (ЭУ) – это высокооплачиваемые профессионалы, которые выманивают у разных государств по всему миру триллионы долларов. Деньги, полученные этими странами от Всемирного банка, Агентства США по международному развитию (USAID) и других оказывающих «помощь» зарубежных организаций, они перекачивают в сейфы крупнейших корпораций и карманы нескольких богатейших семей, контролирующих мировые природные ресурсы. Они используют такие средства, как мошеннические манипуляции с финансовой отчетностью, подтасовка при выборах, взятки, вымогательство, секс и убийства. Они играют в старую как мир игру, приобретающую угрожающие размеры сейчас, во времена глобализации. Я знаю, о чем говорю. Я сам был ЭУ.

Я написал эти слова в 1982 году. Так начиналась книга с рабочим названием «Совесть экономического убийцы». В книге рассказывалось о президентах двух стран, моих клиентах, людях, которых я уважал и считал родственными душами: Хайме Ролдосе, президенте Эквадора, и Омаре Торрихосе, президенте Панамы. Незадолго до написания книги оба погибли в ужасных авариях. Их смерть не была случайностью. Их устранили, потому что они выступили против братства глав корпораций, правительств и банков, цель которого – создание глобальной империи. Нам, ЭУ, не удалось вовлечь Ролдоса и Торрихоса в эту компанию, и в игру вступили убийцы другого рода – направленные ЦРУ шакалы, которые всегда подстраховывали наши действия.

Тогда меня отговорили писать эту книгу. В течение последующих двадцати лет я четыре раза брался за нее снова. Каждый раз к этому меня подталкивало какое–нибудь событие в мире: вторжение США в Панаму в 1989 году, первая война в Заливе, события в Сомали, появление Усамы бен–Ладена. Но всякий раз угрозами или взятками меня убеждали остановиться.

В 2003 году президент крупного издательства, которым владеет влиятельная международная корпорация, прочитал черновик того, что впоследствии превратилось в книгу «Исповедь экономического убийцы». По его словам, это была «захватывающая история, которую следует рассказать». Затем, печально улыбнувшись и покачав головой, он сообщил мне, что не возьмет на себя смелость опубликовать эту книгу, поскольку его начальству в международной штаб–квартире это может не понравиться. Он посоветовал написать на основе книги художественное произведение. «Мы могли бы продавать твои книги, если бы ты выступил как романист – подобно Джону Ле Карре или Грэму Грину».

Но эта книга – не художественное произведение. Это реальная история моей жизни. Более смелый издатель, чье издательство не принадлежит международной корпорации, согласился помочь мне рассказать ее.

Эта история должна быть рассказана. Мы живем во времена ужасного кризиса – и невероятных возможностей. История этого конкретного экономического убийцы – это история о том, как мы оказались там, где мы есть сейчас, и почему мы столкнулись с кризисом, который кажется нам непреодолимым. Эта история должна быть рассказана, потому что, только осознав ошибки, совершенные в прошлом, мы сможем использовать во благо возможности, открывающиеся нам в будущем; потому что произошли события 11 сентября, потому что началась вторая война в Ираке, потому что помимо трех тысяч людей, погибших от руки террористов 11 сентября 2001 года, еще двадцать четыре тысячи умерли от голода. Фактически, двадцать четыре тысячи людей гибнет каждый день оттого, что они не имеют достаточно еды для поддержания жизненных сил 1
Международная продовольственная программа ООН, http://www.wfp.org/index.asp?section=l (по состоянию на 27 декабря 2003 г.). Кроме того, согласно подсчетам Национальной ассоциации по предотвращению голода, "каждый день 34 000 детей, не достигших пяти лет, умирают от голода и болезней, которые можно предотвратить" (http://www.nap–soc.org, по данным на 27 декабря 2003 г.). По подсчетам Starvation.net, "если к этому прибавить умерших вследствие двух следующих по распространенности (после голода) причин смерти беднейшего населения планеты – болезни, передаваемые через воду, и ВИЧ, – мы получим цифру 50 000 смертей в день" (http://www.starvation.net, 27 декабря 2003 г.).

Но самое главное – эта история должна быть рассказана, потому что впервые за всю историю одно государство имеет возможности, средства и власть, достаточные для изменения всего этого. Это государство, в котором я родился и которому служил в качестве ЭУ: Соединенные Штаты Америки.

И все–таки что же заставило меня забыть про взятки и угрозы?

Короткий вариант ответа состоит в следующем. Моя единственная дочь, Джессика, закончив колледж, вступила в самостоятельную жизнь. Когда не так давно я сообщил ей, что собираюсь написать эту книгу, и поделился своими опасениями, она сказала: «Не волнуйся, папа. Если до тебя доберутся, я продолжу с того места, где ты остановишься. Мы должны сделать это для внуков, которых я надеюсь когда–нибудь тебе подарить». Это короткий ответ на вопрос.

Более длинный вариант ответа связан с преданностью стране, в которой я вырос; с любовью к идеалам, сформулированным отцами–основателями нашего государства; с моими обязательствами по отношению к Америке, которая сегодня обещает «жизнь, свободу и возможность счастья» для всех людей и везде; с моим решением после 11 сентября не сидеть сложа руки, наблюдая, как ЭУ превращают республику в глобальную империю. Это скелет длинного ответа; его кровь и плоть читатель найдет в нижеследующих главах.

Это реальная история. Я прожил каждую ее минуту. Все описанные мною суждения, разговоры и чувства были частью моей жизни. Это рассказ обо мне, и все же он существует в контексте глобальных событий, которые повлияли на нашу историю, привели нас туда, где мы сегодня находимся, и заложили основы будущего наших детей. Я старался максимально точно отразить все события, описать действующих лиц и передать разговоры. Рассуждая об исторических событиях или воссоздавая диалоги, я пользуюсь несколькими источниками: уже опубликованными документами; своими записями; воспоминаниями – как собственными, так и других участников; пятью начатыми мною ранее рукописями; историческими отчетами других авторов, особенно опубликованными недавно, содержащими ранее засекреченную или закрытую по тем или иным соображениям информацию. Система ссылок позволяет заинтересовавшимся читателям более подробно разобраться в том или ином вопросе.

Мой издатель спросил, действительно ли мы называли друг друга экономическими убийцами. Я заверил, что так оно и было, хотя преимущественно использовалась аббревиатура. В 1971 году, когда я начал работать со своим преподавателем Клодин, она сообщила мне: «Моя задача – сделать из вас «экономического убийцу». Никто не должен знать о вашей работе, даже жена». Потом она стала серьезной: «Если вы принимаете решение этим заниматься, вы будете заниматься этим всю жизнь». Впоследствии она редко употребляла словосочетание «экономический убийца», мы стали просто «ЭУ».

Роль Клодин – это прекрасный пример манипулирования, лежащего в основе того бизнеса, частицей которого я стал. Красивая, умная, она всегда знала и добивалась, чего хотела; она находила мои слабые точки и использовала их с максимальной пользой для себя. Сам характер ее обязанностей и то, как она их исполняла, наглядно показывают, какие изощренные люди стояли за этой системой.

Клодин не стеснялась в выражениях, описывая то, что мне придется делать. Моя работа, говорила она, будет заключаться в «подталкивании лидеров разных стран мира к тому, чтобы они становились частью широкой сети по продвижению коммерческих интересов Соединенных Штатов. В конце концов эти лидеры оказываются в долговой ловушке, которая и обеспечивает их лояльность. Когда нам будет это необходимо, мы сможем использовать их для удовлетворения наших политических, экономических или военных нужд. В свою очередь, они укрепляют свое политическое положение, поскольку дают своим народам технопарки, электростанции, аэропорты. А тем временем владельцы инженерных и строительных компаний США становятся сказочно богатыми».

Сегодня мы видим, что результаты этой системы вышли из-под контроля. Руководители наших самых уважаемых корпораций нанимают людей на мизерные зарплаты для работы в нечеловеческих условиях на производствах где-нибудь в Азии. Нефтяные компании бездумно сливают отраву в протекающие через ливневые леса реки, по сути осознанно убивая людей, животных и растения, совершая геноцид в отношении древнейших культур. Фармацевтические предприятия лишают миллионы ВИЧ–инфицированных африканцев доступа к необходимым для выживания лекарствам. Двенадцать миллионов семей в наших родных Соединенных Штатах не знают, будет ли у них завтра еда 2
Департамент США по исследованиям в сельском хозяйстве, отчет Food Research and Action Center (FRAC), http://www.frac.org (27 декабря 2003 г.).

Энергетическая промышленность породила «Энрон». Финансовая индустрия дала нам «Андерсен». Соотношение доли душевого дохода 1 / 5 населения мира в наиболее развитых странах к доле 1 / 5 в беднейших странах взмыло от 30 к 1 в 1960 году до 74 к 1 в 1995 году 3
ООН. Отчет Human Development Report (New York: United Nations, 1999).

США тратят более 87 миллиардов долларов на войну в Ираке, тогда как, согласно подсчетам ООН, меньше чем половины этой суммы достаточно, чтобы обеспечить чистой водой, питанием, медицинской помощью и базовым образованием всех и каждого на планете 4
"B 1998 году эксперты Программы развития ООН подсчитали, что для обеспечения каждого человека на земле чистой водой и улучшения санитарных условий потребуется дополнительно 9 миллиардов долларов (помимо текущих расходов). Потребуется еще 12 миллиардов для того, чтобы предоставить медицинские услуги для обеспечения репродуктивного здоровья всех женщин в мире. Еще 13 миллиардов долларов будет достаточно для того, чтобы обеспечить не только достаточное количество еды, но и базовые медицинские услуги Еще 6 миллиардов позволят обеспечить всех базовым образованием… Все вместе это составляет до 40 миллиардов долларов США". Джон Роббинс, автор книги Diet for a New America and The Food Revolution, http://www.foodrevolution.org (27 декабря 2003 г.).

И после этого мы удивляемся, почему на нас нападают террористы?

Кое-кто может сказать, что причина проблем – тщательно организованный заговор. Ах, если бы все было так просто! Заговорщиков можно было бы выявить и предать суду. Нынешняя система зиждется, однако, на вещах более опасных, чем заговор. Ею правит не умысел малочисленной кучки людей, а непререкаемая, как Евангелие, вера в то, что экономический рост несет благо всему человечеству и что чем выше этот рост, тем больше выигрывают все люди. Из этого кредо вытекает следующее: тот, кто высекает благословенную искру экономического роста, должен быть возвышен и вознагражден; стоящий же в стороне подлежит эксплуатации.

Конечно, эта концепция неверна. Мы знаем, что во многих странах экономический рост приносит пользу только небольшой части населения, при этом часто ставя большинство в чрезвычайно тяжелое положение. Такая ситуация подкрепляется проистекающим отсюда общепринятым мнением, что промышленные магнаты, управляющие этой системой, должны обладать особым статусом. Это мнение лежит в основе многих из наших нынешних бед, и, возможно, именно оно стало одной из причин такого распространения теории заговора. Когда в людях поощряется жадность, жадность становится главным мотиватором разложения. Когда мы оправдываем безоглядное пожирание ресурсов планеты; когда учим наших детей подражать людям, ведущим неуравновешенный образ жизни; когда считаем, что большие группы населения земного шара подчинены элитарному меньшинству, – мы сами напрашиваемся на неприятности. И получаем их.

В своем стремлении к глобальной империи корпорации, банки и правительства (совокупно называемые «корпоратократией») используют свою финансовую и политическую мускулатуру для того, чтобы наши школы, фирмы и средства массовой информации исповедовали то же кредо со всеми вытекающими выводами и логическими продолжениями. Они уже подвели нас к точке, когда вся наша мировая культура превратилась в чудовищную машину, непрестанно пожирающую все большее количество топлива и нуждающуюся во все усложняющемся обслуживании. В конце концов она истребит все вокруг и, не имея другого выбора, начнет пожирать самое себя.

Корпоратократия – это не заговор, однако основные действующие лица в обоих случаях исповедуют единые ценности и связаны общими целями. Одна из наиболее важных функций корпоратократии – сохраняя, постоянно расширять и укреплять систему. Жизнь тех, кому она «удалась», их реквизит – дома, яхты, частные самолеты – преподносятся нам как образцы для подражания, чтобы вдохновить нас всех на потребление, потребление и потребление. Используется любая возможность, чтобы убедить нас в том, что покупать вещи – это наш гражданский долг, что разграбление природных богатств полезно для экономики и, следовательно, служит нашим высшим интересам. Такие люди, как я, получают возмутительно высокие зарплаты за то, что выполняют приказы системы. Если мы ошибаемся, в дело вступают наши страшные двойники, шакалы. А если и шакал ошибается, тогда за работу берутся военные.

Эта книга – исповедь человека, который, будучи ЭУ, имел относительно немного коллег. Сейчас таких людей стало больше. Названия их должностей ласкают слух. Они ходят по коридорам «Монсанто», «Дженерал электрик», «Найк», «Дженерал моторе», «Уолл-Март» и многих других крупнейших в мире корпораций. На самом деле «Исповедь экономического убийцы» – книга не только обо мне, но и о них.

Эта книга и о тебе, читатель, о твоем и моем мире, о первой поистине глобальной империи. История подсказывает, что, если мы не изменим ход повествования, оно закончится трагически. Империи не живут вечно. У всех империй был трагический конец. Стремясь к расширению своих владений, они уничтожают многие культуры, а потом сами приходят в упадок. Ни одна страна или союз нескольких стран не могут бесконечно процветать за счет эксплуатации других.

Эта книга была написана для того, чтобы мы задумались и изменили нашу жизнь. Я уверен, что, когда достаточно людей осознает, как нас эксплуатирует экономический механизм, возбуждающий неутолимую потребность в природных ресурсах, и в результате создает системы, взращивающие рабство, мы больше не сможем терпеть это. Тогда мы пересмотрим нашу роль в этом мире, где единицы купаются в роскоши, а большинство задыхается в нищете, грязи и насилии. Тогда мы посвятим себя поискам пути к состраданию, демократии и социальной справедливости для всех.

Осознание проблемы есть первый шаг к ее решению. Признание греха есть путь к его искуплению. И пусть эта книга станет началом нашего спасения. Пусть она поднимет нас на новые ступени сознательности и поможет воплощению мечты о гармоничном и достойном уважения обществе.

Эта книга не была бы создана без многих людей, с которыми меня свела жизнь и о которых я буду писать дальше. Я благодарен им за опыт и за преподнесенные мне уроки.

Я также благодарен людям, поддержавшим меня в том, чтобы взять на себя риск и рассказать эту историю: Стефан Рехтштаффен, Билл и Линн Твист, Энн Кемп, Арт Роффи, а также многие участники поездок и семинаров «Дрим чейндж», в частности мои помощники по проекту Ив Брюс, Линн Робертс-Херрик, Мэри Тендалл и моя замечательная, удивительная жена и коллега в течение вот уже двадцати пяти лет, Уинифред, и наша дочь Джессика.

Я благодарен многим людям, которые предоставили мне инсайдерскую информацию о многонациональных банках, международных корпорациях и политических перипетиях в различных странах мира. Особая благодарность Майклу Бен–Эли, Сабрине Болоньи, Хуану Габриэлю Карраско, Джеми Грант, Линн Роберте, Полу Шоу и некоторым другим, пожелавшим сохранить свои имена в тайне (они знают, кого я имею в виду).

Когда рукопись была готова, основатель издательства «Берретт–Кёлер» Стивен Пиерзанти не только взял на себя смелость принять книгу к изданию, но также, будучи великолепным редактором, не щадя времени помогал мне работать над ней. Я приношу глубочайшую благодарность Стивену и Ричарду Перлу, который представил меня ему, а также Нове Браун, Рэнди Фиат, Алену Джонсу, Крису Ли, Дженнифер Лисе, Лаури Реллочауд и Дженни Уильяме за критические замечания в адрес рукописи; Дэвиду Кортену, который не только прочитал и сделал замечания, но и заставил меня потрудиться, чтобы поднять рукопись на уровень заданных им стандартов; Полу Федорко, моему агенту; Валери Брюстер, изрядно потрудившейся над дизайном английского издания, Тодду Манца, моему редактору, знатоку слова и выдающемуся философу.

Особая благодарность – Дживану Сивасубраманьяну, управляющему редактору «Берретт–Кёлер», и Кену Лупоффу, Рику Уилсону, Марии Жезуш Агило, Пату Андерсону, Марине Кук, Майклу Кроули, Робину Доновану, Кристену Франтцу, Тиффани Ли, Катерин Ленгронн, Диане Платнер – всем сотрудникам «БК», которые поняли, что пришла пора пробудить сознание, и кто без устали работает, чтобы сделать этот мир лучше. Я благодарю всех, кто работал со мной в МЕЙН, не зная о том, что помогают ЭУ в формировании глобальной империи. Особая благодарность моим подчиненным, а также коллегам, с которыми мы разделили так много прекрасных мгновений в наших поездках в дальние страны.

Я благодарю Эхуда Сперлинга и его сотрудников в «Иннер традишнс интернэшнл», издателя моих предыдущих книг о местных культурах и шаманизме и хороших друзей, которые помогли мне стать писателем.

Я навек благодарен людям, которые приглашали меня в свои жилища в джунглях, пустынях, горах, в картонные домики вдоль каналов в Джакарте, в трущобы во многих городах всего мира, которые делились со мной пищей и жизнью и которые стали для меня величайшим источником вдохновения.

Джон Перкинс,

Палм–Бич–Гарденс Август 2004

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Джон Перкинс
Новая исповедь экономического убийцы

Посвящается моей бабушке, Луле Брисбин Муди, научившей меня верить в правду, любовь и воображение, и моему внуку, Гранту Итану Миллеру, который побуждает меня всеми силами создавать мир, достойный его и всех детей, живущих на нашей планете.

The New Confessions of an Economic Hit Man

Berrett-Koehler Publishers, Inc.

Переводчик – Мария Чомахидзе-Доронина

© John Perkins, 2016

© Berrett-Koehler Publishers, Inc., 2016

Предисловие

Экономические убийцы (ЭУ) – это высокооплачиваемые профессионалы, которые выманивают у разных государств по всему миру триллионы долларов. Деньги, получаемые этими странами от Всемирного банка, Агентства США по международному развитию (USAID) и других оказывающих «помощь» зарубежных организаций, они перекачивают в сейфы крупнейших корпораций и карманы нескольких богатейших семей, контролирующих мировые природные ресурсы. Они используют такие средства, как мошеннические манипуляции с финансовой отчетностью, подтасовка результатов выборов, взятки, вымогательство, секс и убийство. Они играют в старую, как мир, игру, приобретающую сейчас, во времена глобализации, угрожающие размеры.

Я знаю, о чем говорю. Я сам был ЭУ.

Я написал эти слова в 1982 году. Так начиналась книга с рабочим названием «Совесть экономического убийцы». В книге рассказывалось о президентах двух стран, моих клиентах, людях, которых я уважал и считал родственными душами: Хайме Рольдосе, президенте Эквадора, и Омаре Торрихосе, президенте Панамы. Незадолго до написания книги оба погибли в ужасных авариях. Их смерть не была случайностью. Их устранили, потому что они выступили против союза глав корпораций, правительств и банков, планировавшего создание глобальной империи. Нам, ЭУ, не удалось вовлечь Рольдоса и Торрихоса в эту компанию, и в игру вступили убийцы другого рода – направленные ЦРУ «шакалы», которые всегда подстраховывали наши действия.

Тогда меня отговорили писать эту книгу. В течение последующих 20 лет я четыре раза брался за нее снова. К этому меня подталкивало какое-нибудь событие в мире: вторжение США в Панаму в 1989 году1
Военная интервенция США в Панаму 20 декабря 1989 года с целью изменения политического режима. – Прим. ред.

Первая война в Персидском заливе2
Война между Ираком и многонациональными силами во главе с США за освобождение и восстановление независимости Кувейта. – Прим. ред.

События в Сомали3
Операция «Возрождение надежды» (1992 год) – высадка американских войск на территории Сомали с целью вмешательства в гражданскую войну. – Прим. ред.

Появление Усамы бен-Ладена4
Усама бен-Ладен – лидер исламской террористической организации «Аль Каида». Признан террористом № 1 в США и других странах. Убит 2.05.2011 в результате спецоперации США в Пакистане. – Прим. ред.

Но всякий раз угрозами или взятками меня убеждали остановиться.

В 2003 году президент крупного издательства, которым владеет влиятельная международная корпорация, прочитал черновик того, что впоследствии превратилось в книгу «Исповедь экономического убийцы». По его словам, это была «захватывающая история, которую следует рассказать». Затем, печально улыбнувшись и покачав головой, он признался, что не возьмет на себя смелость опубликовать эту книгу, поскольку его начальству в международной штаб-квартире это может не понравиться.

Он посоветовал написать на основе книги художественное произведение. «Мы могли бы продавать твои книги, если бы ты выступил как романист – подобно Джону Ле Карре или Грэму Грину».

Но эта книга – не художественное произведение. Это реальная история моей жизни. Более смелый издатель, не зависящий от международной корпорации, согласился помочь мне рассказать ее.

И все-таки, что же заставило меня забыть о взятках и угрозах?

Коротко можно ответить так. Моя единственная дочь, Джессика, окончив колледж, вступила в самостоятельную жизнь. Когда не так давно я сообщил ей, что собираюсь написать эту книгу, и поделился своими опасениями, она сказала: «Не волнуйся, папа. Если до тебя доберутся, я продолжу с того места, где ты остановишься. Мы должны сделать это для твоих будущих внуков, которых я надеюсь когда-нибудь тебе подарить».

Более развернутый ответ на этот вопрос предполагает и преданность стране, в которой я вырос; и верность идеалам, сформулированным отцами-основателями нашего государства; и моими обязательствами перед Америкой, которая сегодня обещает «жизнь, свободу и возможность счастья» для всех людей и повсюду; и мое решение после 11 сентября 2001 года не сидеть сложа руки, наблюдая, как ЭУ превращают республику в глобальную империю. Это – скелет моего подробного ответа, кровь и плоть которого читатель найдет в последующих главах.

Почему меня не убили за такие признания? Я подробнейшим образом объясню, как сама эта книга стала моей лучшей страховкой.

Это реальная история. Я прожил каждую ее минуту. Все описанное мною – это часть моей жизни. Хотя рассказ ведется обо мне, он все же предстает в контексте глобальных событий, которые повлияли на нашу историю, приведя нас туда, где мы сегодня находимся, и заложили основы будущего наших детей. Я старался максимально точно отразить все события, описать действующих лиц и передать разговоры. Рассуждая об исторических событиях или воссоздавая диалоги, я пользовался несколькими источниками: уже опубликованными документами; своими записями; воспоминаниями – как собственными, так и других участников этих событий; рукописями пяти других своих книг; историческими отчетами разных авторов, особенно недавно опубликованными и содержащими ранее засекреченную или закрытую по тем или иным соображениям информацию. Система ссылок позволяет заинтересовавшимся читателям более подробно разобраться в том или ином вопросе. В некоторых случаях я объединил в один диалог общение с людьми, происходившее в разные дни, чтобы не сбивать повествование.

Мой издатель спросил, действительно ли мы называли друг друга экономическими убийцами. Я заверил его, что так оно и было, хотя преимущественно использовалась аббревиатура ЭУ. В 1971 году, когда я начал работать со своим преподавателем Клодин, она предупредила меня: «Моя задача – сделать из вас экономического убийцу. Никто не должен знать о вашей работе, даже жена». Потом сказала серьезно: «Если вы принимаете решение этим заниматься, то будете заниматься этим всю жизнь». Впоследствии она редко употребляла словосочетание «экономический убийца», мы стали просто ЭУ.

Клодин не стеснялась в выражениях, описывая то, что мне придется делать. Моя работа, говорила она, будет заключаться в «подталкивании лидеров разных стран мира к тому, чтобы они всемерно способствовали продвижению коммерческих интересов Соединенных Штатов. В конце концов, эти лидеры оказываются в долговой яме, которая и обеспечивает их лояльность. При необходимости мы сможем использовать их в своих политических, экономических или военных целях. В свою очередь, они укрепляют собственное политическое положение, поскольку дают своим народам технопарки, электростанции и аэропорты. А тем временем владельцы инженерных и строительных компаний США становятся сказочно богатыми».

Если нас постигнет неудача, в игру вступят так называемые «шакалы» – более страшная разновидность экономических убийц! А если шакалы упустят добычу, делом займутся военные.

* * *

Прошло больше 12 лет после первой публикации «Исповеди экономического убийцы», и мы с моим первым издателем решили, что пора подготовить новое издание. Читатели первой книги (2004 г.) прислали мне тысячи электронных сообщений, интересуясь, как ее выход в свет повлиял на мою жизнь, как я собираюсь искупить свою вину и изменить систему экономических убийств, и чем они, в свою очередь, могут мне помочь. В этой книге я отвечу на все вопросы.

Необходимость в новом издании книги вызвана еще и тем, что мир совершенно изменился. Система ЭУ – основанная на долгах и страхе – стала намного опаснее и вероломнее, чем в 2004 году. Экономические убийцы расширяют свои ряды чудовищными темпами, применяя все более изощренные формы обмана и маскировки. Сильнейший удар пришелся по нам – Соединенным Штатам Америки. Пострадал весь мир. Мы оказались на грани катастрофы – экономической, политической, социальной и экологической. Пора что-то изменить.

Эта история должна быть рассказана. Мы живем во времена тяжелейшего кризиса – и практически безграничных возможностей. История этого конкретного экономического убийцы показывает, как мы оказались в таком положении и почему так часто сталкиваемся с кризисами, которые кажутся непреодолимыми.

Эта книга – исповедь человека, который в те времена, когда я был экономическим убийцей, был членом сравнительно небольшой группы людей. Сейчас их стало намного больше. Они занимают благопристойные должности; ходят по коридорам 500 богатейших компаний мира, таких как Exxon, Walmart, General Motors и Monsanto; они используют систему ЭУ, чтобы продвигать свои личные интересы.

По сути «Новая исповедь экономического убийцы» посвящена именно этой новой когорте ЭУ.

Это и ваша история, история вашего мира и моего мира. Все мы соучастники. Пора признать нашу собственную ответственность за то, каким стал этот мир. Экономические убийцы преуспели, потому что мы сотрудничаем с ними. Они соблазняют, завлекают и угрожают, но победу одерживают только тогда, когда мы закрываем глаза на их дела или поддаемся на их ухищрения.

Осознание проблемы есть первый шаг к ее решению. Признание греха есть путь к его искуплению. И пусть эта книга станет началом пути к нашему спасению. Пусть она поднимет нас на новые ступени сознательности и поможет воплотить мечту о гармоничном и достойном уважения обществе.

Джон Перкинс.

Октябрь 2015

Введение
Новая исповедь

Каждый день меня мучают призраки прошлого. Мне стыдно за ложь, которую я говорил, отстаивая интересы Всемирного банка. Стыдно за то, как я вместе с этим банком и его дочерними организациями помог американским корпорациям опутать своей ядовитой паутиной всю планету. Мне стыдно за «откаты» лидерам бедных стран, за шантаж и угрозы, что если они откажутся от кредитов, которые должны поработить их страны, шакалы ЦРУ либо свергнут их, либо убьют.

По ночам меня часто мучают кошмары – я вижу лица глав государств, моих друзей, погибших из-за того, что они отказались предать свой народ. Подобно леди Макбет из трагедии Шекспира, я пытаюсь смыть кровь со своих рук.

Но кровь – всего лишь симптом.

Раковая опухоль, которую мне удалось вскрыть в «Исповеди экономического убийцы», дала метастазы. Она укоренилась настолько глубоко и прочно, что охватила не только развивающиеся страны, но и США и весь мир; она пошатнула основы самой демократии, угрожая будущему нашей планеты.

Все инструменты экономических убийц и шакалов – фиктивная экономика, ложные обещания, угрозы, взятки, шантаж и вымогательства, займы, обман, государственные перевороты, убийства, военный произвол – применяются во всем мире намного активнее, чем десять лет назад, когда я впервые опубликовал свою исповедь. Несмотря на столь сильное расползание рака, большинство людей даже не подозревают о нем; тем не менее каждый из нас страдает от его разрушительного воздействия. Он стал доминирующей системой в экономике, правительстве и обществе.

Эта система опирается на страх и долговое рабство. Нас со всех сторон убеждают в том, что мы обязаны сделать все возможное, заплатить любую цену, взять на себя любой долг, чтобы остановить врага, который, как нам внушают, готов в любой момент вломиться к нам в дом. При этом указывают внешний источник проблемы. Мятежники. Террористы. «Они». И для решения этой проблемы необходимо потратить гигантские суммы денег на товары и услуги корпоратократии, как я ее называю, – вездесущей сети корпораций, банков, правительств – участников тайного сговора, а также богатых и влиятельных людей, связанных с ними. Мы влезаем в долги; наша страна и ее ставленники во Всемирном банке и его дочерних организациях запугивают и принуждают другие страны влезать в долги; долг порабощает и нас, и их.

Эти стратегии создали «экономику смерти», основанную на войне, долгах и расхищении природных ресурсов. Это разрушительная экономика, стремительно уничтожающая те ресурсы, от которых сама же зависит, и в то же время отравляющая воздух, которым мы дышим, воду, которую мы пьем, и пищу, которую мы едим. Хотя экономика смерти построена на неком подобии капитализма, важно отметить, что слово «капитализм» предполагает экономическую и политическую систему, при которой торговля и промышленность контролируются частным капиталом, а не государством. Сюда входят и местные фермерские рынки, и крайне опасная форма глобального корпоративного капитализма, подвластного корпоратократии, хищнической по своей природе, которая и создала саморазрушительную экономику смерти.

Я решил написать «Новую исповедь экономического убийцы», потому что за последние десять лет многое изменилось. Раковая опухоль охватила Соединенные Штаты Америки и весь мир. Богатые богатеют, а все остальные беднеют.

Мощный механизм пропаганды, созданный корпоратократией, убеждает нас принять догмы, служащие ее интересам, а не нашим. Они ухитряются внушить нам, что мы должны жить в системе, основанной на страхе и долгах, приобретая вещи и уничтожая всех, кто не похож на «нас». Они убедили нас в том, что система ЭУ обеспечит нам безопасность и счастье.

Некоторые видят источник нынешних проблем в глобальном тайном сговоре. Если бы все было так просто. Как я расскажу позже, в мире действуют сотни таких заговоров – а не просто один большой заговор – которые влияют на всех нас, однако система ЭУ подпитывается более опасными явлениями. Она опирается на принципы, которые превратились в нерушимую догму. Мы верим в то, что любой экономический рост идет на пользу человечеству и что чем выше рост, тем больше пользы. Точно так же мы верим в то, что люди, которые способствуют экономическому росту, заслуживают славы и почестей, а те, кто оказался на обочине жизни, годны лишь для эксплуатации. И мы верим, что любые средства, включая те, которые применяют сейчас экономические убийцы и шакалы, хороши для достижения экономического роста, сохранения нашего комфорта и достатка, западного образа жизни; мы считаем себя вправе воевать со всеми (например, с исламскими террористами), кто угрожает нашему экономическому благополучию, комфорту и безопасности.

В ответ на просьбы читателей я добавил множество новых подробностей и признаний о наших методах работы в те времена, когда я был экономическим убийцей, а также разъяснил некоторые моменты из предыдущего издания. А главное – я добавил совершенно новый раздел – пятую часть, которая объясняет, как сегодня ведутся игры экономических убийц: кто такие сегодняшние ЭУ, шакалы и как им удается ложью и махинациями опутать и поработить намного больше людей, чем когда-либо.

Также по просьбе читателей я дополнил пятую часть книги новыми главами о том, как разрушить систему ЭУ, используя конкретные тактики.

В завершающем разделе «Документальное подтверждение деятельности экономических убийц за 2004–2015 годы» представлена подробная информация для читателей, которые ищут доказательства того, о чем я пишу в книге, и хотят изучить этот вопрос детальнее.

Несмотря на удручающую ситуацию и попытки современных олигархов разрушить демократию и всю планету, я не теряю надежду. Я знаю, что когда люди осознают истинные цели ЭУ, они сделают все возможное, чтобы удалить эту раковую опухоль и восстановить здоровье. «Новая исповедь экономического убийцы» рассказывает о современных методах системы и о том, как мы с вами – все мы – можем изменить ситуацию.

Том Пейн вдохновил американских революционеров словами: «Если суждено прийти беде, пусть она придет в мои дни, чтобы мои дети жили в мире». Сейчас эти слова важны не меньше, чем в 1776 году. В этой книге я ставлю перед собой ту же цель, что и Пейн: вдохновить и призвать вас сделать все возможное, чтобы наши дети жили в мире.

Часть первая: 1963–1971 гг.

Глава 1
Грязный бизнес

Закончив обучение в бизнес-школе в 1968 году, я твердо решил не участвовать во Вьетнамской войне. Мы с Энн недавно поженились. Она тоже была против войны и согласилась вместе со мной на настоящее приключение – вступить в ряды Корпуса мира. Мне было 23 года. Мы прибыли в город Кито, столицу Эквадора, в 1968 году, где мне как волонтеру поручили организовать кредитно-сберегательные товарищества в глуши ливневых лесов Амазонки. Энн обучала местных женщин правилам гигиены и ухода за детьми.

До этого Энн ездила в Европу, а я впервые покинул пределы Северной Америки. Я знал, что Кито расположен на высоте 2850 метров над уровнем моря, это одна из самых высоких столиц мира – и одна из беднейших. Я готовился увидеть нечто совершенно новое для себя, но реальность оказалась шокирующей.

Когда наш самолет из Майами приземлился в местном аэропорту, меня поразили лачуги, облепившие взлетно-посадочную полосу. Показывая на них, я спросил сидевшего рядом бизнесмена из Эквадора:

– Там действительно живут люди?

– Наша страна не самая богатая, – ответил он, мрачно кивнув.

Зрелище, открывшееся перед нами по дороге в город, оказалось еще более удручающим – нищие в лохмотьях, ковылявшие на самодельных костылях вдоль замусоренных улиц, дети с раздувшимися животами, костлявые собаки и трущобы из картонных коробок вместо домов.

Автобус доставил нас в пятизвездочный отель Кито – InterContinental. Настоящий оазис комфорта и роскоши посреди нищеты. Здесь мне и еще 30 волонтерам Корпуса мира предстояло пройти несколько дней инструктажа.

Однажды вечером в ожидании лифта я разговорился с высоким блондином, который, судя по манере растягивать слова, был родом из Техаса. Он был сейсмологом, консультантом Texaco. Узнав, что мы с Энн – бедные волонтеры Корпуса мира, которые собираются работать в ливневых лесах, он пригласил нас на ужин в шикарный ресторан на последнем этаже отеля. Я поверить не мог такому везенью. Взглянув на меню, я сразу понял, что ужин обойдется дороже, чем наше месячное пособие.

В тот вечер, когда я глядел из окна ресторана на Пичинча – гигантский вулкан, нависший над столицей Эквадора, и потягивал «Маргариту», меня заворожил этот человек с его образом жизни.

Он рассказал нам, что иногда летал на корпоративном самолете прямо из Хьюстона в джунгли Амазонки, где была прорублена посадочная полоса.

– Нам не приходится мучиться с паспортным контролем и таможней, – хвастался он. – Эквадорское правительство выдало нам особое разрешение.

В ливневых лесах он передвигался исключительно в трейлере с кондиционером, шампанским и бифштексом на фарфоровой посуде.

Затем он рассказал об отчете, в котором писал «об обширных запасах нефти в джунглях». Этот отчет, по его признанию, используют, чтобы оправдать гигантские займы стране от Всемирного банка и убедить Уолл-стрит инвестировать в Texaco и другие компании, которые получат прибыль от нефтяного бума. Когда я выразил удивление, что прогресс может идти такими стремительными темпами, он как-то странно посмотрел на меня.

– Чему вас только учат в бизнес-школах? – спросил он.

Я не нашел, что ответить.

– Слушайте, – продолжал он, – это старая игра. Я видел такое в Азии, на Среднем Востоке и в Африке. Теперь и здесь. Сейсмические отчеты плюс неплохое месторождение нефти, как тот фонтан, на который мы сейчас наткнулись… – Он улыбнулся. – Вот вам и экономический бум!

Энн отметила всеобщее воодушевление эквадорцев тем, что нефть обеспечит им достаток и благополучие.

– Только тем, кто достаточно умен, чтобы играть по правилам, – ответил он.

Я вырос в одном из городков Нью-Гемпшира, названном в честь человека, который построил свой дом на холме, выше всех, на деньги, которые он скопил, продавая лопаты и одеяла калифорнийским золотодобытчикам в 1849 году.

– Коммерсанты, – начал я, – бизнесмены и банкиры.

– Точно. И на сегодняшний день – крупные корпорации. – Он откинулся на спинку стула. – Эта страна принадлежит нам. Мы получили намного больше, чем разрешение прилетать сюда без таможенных формальностей.

– Например?

– Вам многому придется научиться, как видно. – Он поднял свой «Мартини», указывая на город за окном. – Для начала мы контролируем военных. Выдаем им зарплату и оплачиваем всю технику и вооружение. А они защищают нас от индейцев, которым совершенно не нужны буровые вышки на их земле. В Латинской Америке тот, кто контролирует армию, контролирует и президента, и суд. Мы даже законы свои можем писать – сами определяем штраф за утечку нефти, зарплату, то есть все, что касается нас.

– Texaco платит за все это? – спросила Энн.

– Не совсем… – Он нагнулся к ней через стол и погладил по руке. – Вы платите. Или ваш папочка. Американский налогоплательщик. Деньги поступают через Агентство США по международному развитию, Всемирный банк, ЦРУ и Пентагон, но здесь – он махнул рукой в сторону города, видневшегося в окне, – считают, что во главе всего стоит Texaco. Вы ведь помните, что такие страны, как эта, могут похвастаться богатой историей государственных переворотов. Если хорошо покопаться, то станет ясно, что чаще всего это происходит тогда, когда лидеры страны отказываются играть по нашим правилам.

– Вы хотите сказать, что Texaco свергает правительства? – спросил я.

Он рассмеялся.

– В двух словах: правительства, которые не сотрудничают, считаются советскими марионетками. Они угрожают американским интересам и демократии. А ЦРУ это не нравится.

В тот вечер началось мое обучение тому, что позже я назвал системой экономических убийств.

Несколько месяцев мы с Энн прожили в ливневых лесах Амазонки. Затем нас перевели в Анды, где мне поручили помочь кооперативу производителей кирпича повысить производительность их устаревших печей для обжига. Энн обучала людей с физическими и иными отклонениями, чтобы они могли найти работу на местных предприятиях.

В Эквадоре была крайне низкая социальная мобильность. Нескольким богатым семьям, ricos , принадлежало буквально все, включая местный бизнес и политику. Их агенты покупали кирпичи у производителей по самой низкой цене и затем продавали их в десять раз дороже. Один из производителей кирпича пожаловался мэру. Несколько дней спустя его насмерть сбила машина.

Местное сообщество пришло в ужас. Люди убеждали меня, что его убили. Мои подозрения укрепились, когда шеф полиции объявил, что погибший участвовал в кубинском заговоре, нацеленном на установление в Эквадоре коммунистической власти (Че Гевару казнили в Боливии в результате операции ЦРУ почти три года назад). Он намекнул, что любой производитель кирпичей, который нарушит установившийся порядок, будет арестован как мятежник.

Кирпичники умоляли меня пойти к богачам и все уладить. Они были готовы на все, лишь бы умилостивить тех, кого боялись, – веря, что богачи защитят их, если они сдадутся.

Я не знал, как поступить. Не имея никакого влияния на мэра, я решил, что вмешательство 25-летнего иностранца лишь усугубит ситуацию. Так что я просто выслушивал этих людей и сочувствовал им.

Со временем я понял, что богачи – часть системы, запугивавшей андийские народы еще со времен испанских завоевателей. Я понимал, что мое молчаливое сочувствие вредит местным жителям. Им надо было научиться бороться со своими страхами; им надо было дать волю гневу, который они подавляли столько лет; им надо было осознать несправедливость, от которой они страдали; им надо было перестать ждать помощи от меня. Им надо было противостоять богачам.

Однажды вечером я обратился к местным жителям, сказав, что им пора действовать. Необходимо сделать все возможное – даже рискнуть жизнью – чтобы обеспечить процветание и мир своим детям.

Осознание того, что могу вдохновить этих людей, оказалось для меня важным уроком. Я понял, что сами люди стали невольными соучастниками этого заговора, и единственный выход из ситуации – убедить их действовать. И это сработало.

Производители кирпичей организовали кооператив. Каждая семья предоставила определенное количество кирпичей, доход с которых кооператив использовал для аренды грузовика и склада в городе. Богачи бойкотировали кооператив, пока лютеранская миссия из Норвегии не заключила соглашение с кооперативом на строительство школы, заплатив за кирпичи примерно в пять раз больше, чем платили богачи, но при этом в два раза меньше, чем если бы они покупали их у богачей. Кооператив процветал.

Примерно через год мы с Энн завершили свою работу в Корпусе мира. Мне было 26 лет, и я вышел из призывного возраста. Я стал экономическим убийцей.

Впервые вступив в их ряды, я убедил себя, что поступаю правильно. Южный Вьетнам попал под влияние коммунистического Севера, и теперь Советский Союз и Китай стали угрозой для всего мира. В бизнес-школе меня учили, что финансирование инфраструктурных проектов через гигантские займы у Всемирного банка выведет развивающиеся страны из бедности и вырвет их из когтей коммунизма. Эксперты Всемирного банка и Агентства США по международному развитию укрепили мою убежденность в этом.

К тому времени, когда мне стала ясна вся лживость этих басней, я накрепко завяз в системе. Я учился в закрытой школе в Нью-Гемпшире и жил небогато, а теперь стал зарабатывать кучу денег, путешествовал первым классом в страны, о которых мечтал всю жизнь, останавливался в лучших гостиницах, ел в шикарных ресторанах и встречался с главами государств. И всего этого я добился сам. Мне и в голову не приходило все бросить.

А потом начались кошмары.

Я просыпался ночами в номерах шикарных отелей, терзаясь образами увиденных мною реальных картин: безногие больные проказой, привязанные к деревянным ящикам на колесах, катили по улицам Джакарты; мужчины и женщины, купающиеся в желто-зеленых водах канала, куда другие в это же время справляли нужду; труп человека в мусорной куче, кишащий червями и мухами; и дети, ночующие в картонных коробках и воюющие со стаями бродячих собак за объедки. Я понял, что эмоционально отстранился от всего этого. Подобно другим американцам, я даже не считал этих существ за людей; они были «попрошайками», «неудачниками» – «другими».

Однажды мой лимузин, предоставленный индонезийским правительством, остановился на светофоре. Больной проказой протянул ко мне через окно свои окровавленные обрубки. Мой водитель накричал на него. Тот криво ухмыльнулся, обнажив беззубый рот и отошел. Машина тронулась, но его дух словно остался со мной. Казалось, он искал именно меня; его кровавый обрубок был предупреждением, его улыбка – посланием. «Исправься», – будто говорил он. – «Покайся».

Я стал внимательнее смотреть на мир вокруг меня. И на себя. Я осознал, что моя жизнь безрадостна, несмотря на все атрибуты успеха. Я глотал Валиум каждую ночь и слишком много пил. Я просыпался по утрам, накачивался кофе и таблетками и тащился на переговоры, где заключал контракты на сотни миллионов долларов.

Такая жизнь казалась мне абсолютно нормальной. Я верил в то, что делал. Я влез в долги, чтобы не отказываться от привычного комфорта. Мною руководил страх – страх коммунизма, потери работы, неудачи и лишения всех тех материальных благ, в которых, как мне внушали, я нуждался.

Однажды ночью меня разбудил кошмар иного рода.

Я вошел в кабинет руководителя страны, где только что открыли крупное месторождение нефти.

Во сне я продолжал объяснять, что мы собираемся заключить такие же соглашения с его друзьями, владевшими заводом по розливу «Кока-Колы», и с другими поставщиками продуктов питания и напитков, а также с подрядной организацией, которая будет нанимать работников. Все, что ему нужно сделать, – взять кредит во Всемирном банке, который позволит нанять американские корпорации для реализации инфраструктурных проектов в его стране.

Затем я вскользь отметил, что в случае отказа им займутся шакалы.

– Помните, – сказал я, – что стало с… – Я зачитал список имен, таких как Моссадык в Иране, Арбенс в Гватемале, Альенде в Чили, Лумумба в Конго, Зьем во Вьетнаме5
Мохаммед Мосаддык - демократически избранный премьер-министр Ирана, проводивший в 1951–1953 гг. прогрессивные реформы, включая национализацию нефтегазового сектора, за что был свергнут в результате переворота, организованного спецслужбами США и Великобритании (операция «Аякс»). Хакобо Арбенс Гусман - президент Гватемалы, проводивший в 1951–1954 гг. прогрессивные реформы, был свергнут в ходе военного переворота, организованного ЦРУ. Сальвадор Альенде Госсенс - президент Чили с 1970 года, погиб в результате военного переворота. Патрис Эмери Лумумба - первый премьер-министр Демократической Республики Конго, один из символов борьбы народов Африки за независимость, арестован в 1960 году, убит в 1961-м. Нго Дынь Зьем – первый президент Республики Вьетнам, убит в результате военного переворота. – Прим. пер.

– Все они, – продолжал я, – были свергнуты или… – я провел пальцем по шее, – потому что отказались играть по нашим правилам.

Я лежал в холодном поту на кровати и с ужасом понимал, что этот кошмар отражает мою реальность. Именно этим я и занимался.

Мне было нетрудно убедить государственных чиновников, как из моего сна, внушительными данными, которые они могли использовать для оправдания займа перед своим народом. Мой штат экономистов, финансовых экспертов, статистиков и математиков мастерски составлял фальсифицированные эконометрические модели, доказывающие, что подобные инвестиции – в системы энергоснабжения, строительство трасс, портов, аэропортов и промзон – обеспечат экономический рост.

Многие годы я тоже верил во все эти модели и убеждал себя, что мои действия идут на благо той или иной стране. Я оправдывал свою работу тем, что ВВП действительно растет после строительства инфраструктуры. Теперь мне пришлось столкнуться с фактами, скрывающимися за математическими расчетами. Статистические данные были слишком предвзяты; они учитывали лишь интересы семей, владевших промышленностью, банками, торговыми центрами, супермаркетами, гостиницами и другим бизнесом, чье процветание зависело от инфраструктуры, которую мы строили.

Они богатели.

Остальные страдали.

Деньги, выделенные на здравоохранение, образование и другие социальные услуги, шли на оплату процентов по кредитам. Конечно, погасить весь заем не удавалось; долги сковывали страну, словно кандалы. И тогда появлялись «убийцы» Международного валютного фонда и требовали, чтобы правительство продавало нашим корпорациям нефть или другие ресурсы по сниженной цене, чтобы страна приватизировала энергосистемы, водоснабжение, канализацию и другие сферы частного сектора и продала их корпоратократии. Крупный бизнес получал все.

Каждый раз выдвигалось одно неизменное условие займов: все инфраструктурные проекты должны были строить наши проектные и строительные компании. Большая часть денег так и не покидала США; их просто перенаправляли из банков Вашингтона в проектные фирмы Нью-Йорка, Хьюстона или Сан-Франциско. Мы, экономические убийцы, также следили за тем, чтобы страны-должники соглашались покупать самолеты, лекарства, машины, компьютеры и другие товары и услуги у наших корпораций.

Как главный экономист я не только отвечал за департамент в MAIN и экономическую часть наших проектов по всему миру, но в мои обязанности входило также отслеживание современных экономических тенденций и теорий.

Начало 1970-х гг. стало временем главных изменений в международной экономике.

В 1960-х гг. группа стран организовала ОПЕК, картель нефтедобывающих стран, в значительной степени, для защиты от могущественных нефтеперерабатывающих корпораций.

Иран также был одним из основных факторов. Даже притом, что шах сохранил своё положение, а возможно, и жизнь, благодаря тайному вмешательству Соединённых Штатов в борьбе с Моссадеком — и вероятно, даже вследствие этого факта — шах остро осознавал, что судьба может повернуться против него в любое время.

Главы других нефтедобывающих стран разделяли это понимание и страх за свою судьбу.

Они также знали, что основные международные нефтяные компании, известные, как Семь Сестёр, сотрудничают между собой в поддержании нефтяных цен на нужном уровне — и, следовательно, в понижении доходов нефтедобывающих стран — в целях увеличения собственных сверхприбылей.

ОПЕК была создана, чтобы нанести ответный удар.

Это всё вышло на передний план, когда в начале 1970-х ОПЕК поставила индустриальных гигантов на колени.

Серия согласованных действий, закончившихся нефтяным эмбарго в 1973 г., угрожала экономической катастрофой, сравнимой с Великой Депрессией.

Это был системный шок для экономик развитых стран, о размерах которого начинали догадываться лишь немногие люди.

Нефтяной кризис не мог настичь Соединённые Штаты в более худшее время. Это была нация в раздрае, полная опасений и неуверенности в себе, нестабильная из-за обидного поражения во Вьетнаме и намерения президента уйти в отставку.

Проблемы Никсона не ограничивались Юго-Восточной Азией и Уотергейтом. Он вступил на ту ступеньку, которая ретроспективно будет воспринята, как порог новой эры в мировой политике и экономике. В те дни, казалось, что «крохотные парни», включая страны ОПЕК, начинают брать верх.

Я был воодушевлён событиями в мире. Хотя мой хлеб был намазан маслом от корпоратократии, всё же, некоторой части меня нравилось, когда моих боссов ставили на место.

Я думаю, это немного успокаивало мою совесть. Я видел тень Томаса Пэйна, не участвующего в игре, но подбадривающего ОПЕК.

Ни один из нас не имел представления о степени влияния нефтяного эмбарго в то время, когда оно случилось. У нас, конечно, имелись некоторые теории, но мы не осознавали то, что со временем стало очевидным.

Теперь мы знаем, что темпы роста после нефтяного кризиса составили примерно половину того, что мы имели в 1950-хх и 1960-хх гг. и он имел место на фоне усилившегося инфляционного давления.

Имевшийся рост отличался структурно и не был связан со значительным увеличением числа рабочих мест, поэтому безработица возросла.

Ко всему прочему, международная денежно-кредитная система потерпела огромное потрясение, система фиксированных обменных курсов, преобладавшая с конца Второй Мировой войны по существу рассыпалась.

В это время я часто собирался с друзьями, чтобы обсудить эти проблемы за завтраком или за пивом после работы. Некоторые из них работали на меня — мой штат включал весьма неглупых мужчин и женщин, главным образом, молодых и вольнодумцев по обычным меркам.

Остальные были менеджерами бостонских мозговых центров или профессорами в местных колледжах, а один был помощником конгрессмена. Это были неформальные встречи, и присутствовали на них иногда двое, иногда до дюжины человек. Споры на них велись, бывало, до хрипоты.

Мои друзья часто щеголяли своими преимуществами — связями с Бикон Хилл или Вашингтоном, профессорскими званиями или степенями PhD — я мог ответить на это лишь должностью главного экономиста ведущей консалинговой фирмы, путешествовавшего первым классом по всему миру.

Я ведь не мог обсуждать свои личные встречи с людьми, подобными Торрихосу или то, что я знал о способах, которыми мы манипулировали странами на континенте. Это и было источником высокомерия и фрустрации.

Когда мы говорили об источниках могущества «крохотных парней», мне надо было проявлять огромную сдержанность.

Я понимал, что никто из них не мог знать даже в теории о корпоратократии, о её наёмниках ЭКах или о шакалах, придерживаемых на заднем плане для того, чтобы не позволить «крохотным парням» получить контроль над ситуацией.

Я мог лишь ссылаться на примеры Арбенса и Моссадека, а позднее на свергнутого ЦРУ демократически избранного президента Чили Альенде.

В действительности же, я понимал, что хватка глобальной империи лишь усиливается, вопреки воле ОПЕК, и, как я стал подозревать позднее, но не был до конца уверен на самом деле, с помощью ОПЕК.

Наши беседы часто касались сходства между 1970-ми и 1930-ми гг. Последние представляли собой водораздел в международной экономике и методах её исследования, анализа и восприятия.

То десятилетие открыло путь кейнсианству в экономике и идее, что главную роль на ведущих рыках, в обеспечении услуг типа здравоохранения, выплаты пособий по безработице и других форм социального обеспечения должно играть правительство.

Депрессия окончилась Новым Курсом и политикой усиления экономического регулирования, правительственных финансовых манипуляций и расширением фискальной политики.

Кроме того, Депрессия и Вторая Мировая война привела к созданию организаций, подобных Всемирному банку и МВФ, а также, к Генеральному соглашению по тарифам и торговле (ГАТТ).

1960-е гг. стали переходным периодом от неоклассической к кейнсианской экономике. Это произошло при администрациях президентов Кеннеди и Джонсона, и пожалуй, самую ключевую роль в этом сыграл один человек — Роберт Макнамара.

Макнамара был частым гостем на наших дискуссиях, заочным, разумеется. Все мы знали о его стремительном взлёте к популярности, от менеджера по планированию и финансовому анализу в «Ford Motor Company» в 1949 г. до её президента в 1960 г., первого, не принадлежащего к семейству Фордов.

Вскоре после этого Кеннеди назначил его министром обороны.

Макнамара был агрессивным сторонником кейнсианских подходов к управлению и использовал математические модели и статистические подходы для определения требуемых сил, финансирования и пр. при принятии стратегических решений во Вьетнаме.

Его доводы в защиту «агрессивного лидерства» стали пользоваться популярностью не только у правительственных чиновников, но и у топ-менеджеров корпораций.

Они сформировали основу нового философского подхода к обучению в лучших национальных бизнес-школах и привели, в конечном счёте, к появлению новой породы высших администраторов, возглавивших движение к глобальной империи.

Когда мы сидели вокруг стола и обсуждали мировые события, мы особенно восхищались деятельностью Макнамары на посту президента Всемирного банка, который он занял вскоре после отставки с поста министра обороны.

Большинство моих друзей обращали внимание на то, что он символизирует военно-промышленный комплекс. Он занимал высшие посты в крупнейшей корпорации, в правительстве, а теперь в самом могущественном банке мира.

Такое неимоверное нарушение принципов разделения властей поражало их и, пожалуй, я был единственным, кто этому ничуть не удивлялся.

Сейчас я понимаю, что самым огромным и зловещим вкладом Роберта Макнамары в историю было превращение Всемирного банка в агента глобальной империи невиданных масштабов.

Он также создал прецедент. Его способность служить мостиком между основными компонентами корпоратократии была усвоена и развита его преемниками.

Например, Джордж Шульц, бывший секретарём казначейства и председателем Совета по экономической политике при Никсоне, стал после этого президентом «Bechtel», а затем госсекретарём при Рейгане.

Каспар Уайнбергер был вице-президентом и генеральным советником «Bechtel», а затем стал министром обороны при Рейгане.

Ричард Хелмс был директором ЦРУ при Джонсоне и послом в Иране при Никсоне.

Ричард Чейни был министром обороны при Джордже Буше, затем президентом «Halliburton» и сейчас занимает пост вице-президента при Джордже Буше-мл.

Даже президент США Джордж Буш (старший), начинавший, как основатель «Zapata Petroleum Corp.», был американским послом в ООН при Никсоне и Форде и директором ЦРУ при Форде.

Оглядываясь назад, я удивляюсь наивности тех дней. Во многих отношениях мы всё ещё придерживались старинных подходов к строительству империи.

Кермит Рузвельт показал новый путь, свергнув иранского демократа и заменив его деспотом-шахом.

Мы, ЭКи, достигали своего в странах, подобных Индонезии и Эквадору, но Вьетнам был ярким примером того, как быстро можно было вернуться к старым методам.

Нам была нужна Саудовская Аравия, лидер ОПЕК, чтобы изменить ситуацию.

Глава 15. Освоение денег Саудовской Аравии

В 1974 г. один дипломат из Саудовской Аравии показал мне фотографии Эр-Рияда, столицы своей страны.

На одной из этих фотографий было запечатлено стадо коз, роющихся в грудах мусора неподалёку от правительственного здания.

Когда я спросил дипломата о них, его ответ потряс меня. Он сказал мне, что козы являются главной системой города по очистке от мусора.

«Гордость саудитов никогда не позволит им унизиться до уборки мусора, — ответил он. — Мы оставляем это животным».

Козы! В столице самого великого нефтяного королевства мира. Это казалось невероятным.

В то время я находился в группе консультантов, занимавшихся поиском выхода из нефтяного кризиса. Эти козы привели меня к пониманию того, каким бы могло быть решение, особенно учитывая специфику развития страны за предыдущие три столетия.

История Саудовской Аравии полна насилия и религиозного фанатизма. В XVIII в. Мохаммед ибн Сауд, местный вождь, объединил свои усилия с фундаменталистами из ультраконсервативной секты ваххабитов.

Это был могучий союз и в течение следующих двухсот лет семья Саудов и их ваххабитские союзники завоевали большую часть Аравийского полуострова, включая святыни ислама Мекку и Медину.

Саудовское общество отражало пуританский идеализм своих основателей, в нём было предписано строгое соблюдение заповедей Корана. Религиозная полиция обеспечивала соблюдение даже требования обязательной молитвы пять раз в день.

Женщины обязаны были закрывать своё лицо и тело с головы до ног. Наказания за преступления были жестоки, публичные казни и побитие камнями были обыкновенным делом.

При первом посещении Эр-Рияда я был поражён, когда мой водитель сказал мне, что я могу спокойно оставить в районе местного рынка в незапертом салоне автомобиля свою камеру, портфель и даже бумажник.

«Никто даже не подумает о краже, — сказал он. — Ворам тут отрубают руки».

Позднее тем же днём он спросил меня, не хочу ли я посетить площадь, которую прозвали Чик-чик, и посмотреть на казнь?

Приверженность ваххабизма тому, что мы сочли бы чрезвычайным пуританством, освободила улицы от воров — и требовала самых жестоких телесных наказаний для преступников. Я отклонил приглашение.

Саудовский взгляд на религию, как на важнейший элемент политики и экономики, внёс существенный вклад в нефтяное эмбарго, которое потрясло Западный мир.

6 октября 1973 г. (на Йом Кипур, один из главных еврейских праздников) Египет и Сирия совместно напали на Израиль. Это было началом Октябрьской войны — четвёртой и наиболее разрушительной из арабо-израильских войн — одной из войн, оказавших самое серьёзное влияние на мировое развитие.

Президент Египта Садат оказал давление на короля Саудовской Аравии Фейсала с тем, что бы последний принял меры по недопущению участия США в войне на стороне Израиля, используя то, что Садат назвал «нефтяным оружием».

16 октября Иран и ещё пять стран Персидского залива, включая Саудовскую Аравию, объявили о 70-процентном увеличении цен на нефть.

На встрече в Кувейт-Сити арабские министры нефтяной промышленности рассматривали варианты дальнейших действий. Иракский представитель был сильно настроен в пользу ущемления США.

Он предлагал делегатам национализировать американские коммерческие предприятия в арабском мире, объявить тотальное эмбарго на поставки нефти в США и дружественные Израилю страны и изъять арабские активы из американских банков.

Он указывал на огромный объём арабских счетов и предсказывал, что их изъятие спровоцирует обвал, мало чем отличающийся от паники 1929 г.

Остальные арабские министры не склонны были принимать настолько радикальный план, но 17 октября они решили согласиться с вариантом ограниченного эмбарго, которое должно было начаться с 5-процентного сокращения нефтедобычи.

Затем добыча должна были сокращаться на 5 процентов в месяц вплоть до момента достижения политических целей эмбарго. Министры согласились, что Соединённые Штаты должны быть наказаны за произраильскую позицию и должны быть подвергнуты самому серьёзному эмбарго.

Несколько стран, участвовавших во встрече, объявили о 10-процентом сокращении добычи вместо 5-процентного.

19 октября президент Никсон запросил у Конгресса 2.2. млрд долларов на помощь Израилю. На следующий день Саудовская Аравия и другие арабские нефтедобывающие страны объявили тотальное нефтяное эмбарго на поставки нефти в США.

Нефтяное эмбарго закончилось 18 марта 1974 г. Оно было непродолжительным, но влияние его было огромно. Цена саудовской нефти выросла с 1.39 доллара за баррель 1 января 1970 г. до 8.32 доллара за баррель 1 января 1974 г.

Политики и будущие государственные деятели никогда не будут забывать об уроках, полученных в первой половине 1970-х гг.

В конечном счёте, ущерб тех нескольких месяцев послужил укреплению корпоратократии и её трёх основных столпов — крупных корпораций, международных банков и правительств — сплотившихся, как никогда прежде. Это сплочение должно было быть закреплено.

Эмбарго привело к значительным изменениям взглядов на внешнюю политику. Уолл-Стрит и Вашингтон убедились, что ни в коем случае нельзя более допускать ничего подобного.

Защита наших нефтяных поставок была приоритетом и до 1973 г., после него она стала навязчивой идеей. Эмбарго подняло статус Саудовской Аравии, как игрока на мировой арене и вынудило Вашингтон признать стратегическую важность королевства для нашей собственной экономики.

Помимо этого, оно стимулировало лидеров корпоратократии в поисках способов канализировать нефтедоллары обратно в Америку и задуматься над тем фактом, что саудовский режим испытывал отчаянную нехватку административных и институциональных структур управления его капиталами, растущими, как на дрожжах.

Для Саудовской Аравии дополнительный приток средств от повышения нефтяных цен явился сомнительным даром. Он заполнил национальную казну миллиардами долларов, но послужил и определённому подрыву строгих религиозных норм ваххабитов.

Богатые саудиты путешествовали по всему миру. Они посещали школы и университеты в Европе и Соединённых Штатах. Они покупали роскошные автомобили и набивали свои дома западными товарами.

Консервативные воззрения уступили место новой форме материализма — и этот материализм подсказал решение проблемы будущих нефтяных кризисов.

Практически сразу после окончания нефтяного эмбарго, Вашингтон начал переговоры с Саудами о технической поддержке, военных поставках и обучении, предлагая ввести страну в двадцатое столетие в обмен на нефтедоллары и, что гораздо более важно, в обмен на гарантии недопущения будущих нефтяных эмбарго.

Переговоры закончились созданием крайне необычной организации — Американо-саудовской совместной экономической комиссии (United States-Saudi Arabian Joint Economic Commission).

Известная, как JECOR, она воплотила инновацию, которая была полной противоположностью традиционным программам иностранной помощи — предполагалось на саудовские деньги нанимать американские фирмы для фактического строительства новой Саудовской Аравии.

Хотя общее управление и финансовая ответственность были возложены на Казначейство США, комиссия была крайне независима. В конечном счёте, ей предстояло потратить многие миллиарды долларов в течение более чем двадцати пяти лет, фактически, без тени подотчётности Конгрессу США.

Поскольку американское финансирование не привлекалось, Конгресс не имел полномочий вмешиваться в деятельность этой комиссии, даже несмотря на участие Казначейства США.

После широкого изучения деятельности JECOR Дэвид Холден и Ричард Джонс заключили: «Это было соглашение с самыми далеко идущими последствиями, когда либо заключавшееся США с развивающейся страной. Оно давало возможность Соединённым Штатам глубоко проникнуть в Королевство, закрепляя концепцию будущей взаимозависимости».

Казначейство привлекло MAIN на самой ранней стадии в качестве консультанта. Меня вызвали и сообщили, что для меня есть очень важная работа и всё, что я узнаю и сделаю, носит чрезвычайно конфиденциальный характер.

С моей точки зрения, всё это очень походило на тайную операцию. Вначале я склонялся к мысли, что MAIN является ведущим консультантом, однако, прибыв на место, я понял, что мы были лишь одной из многих привлечённых экспертных организаций.

Поскольку всё держалось в большом секрете, я не был посвящён в переговоры Казначейства с другими консультантами и не мог оценить свою роль в этом беспрецедентном мероприятии.

Теперь я знаю, что эта сделка установила новые стандарты для ЭКов и дала толчок инновационным альтернативам традиционным подходам к продвижению интересов империи.

Я также знаю, что большинство сценариев, разработанных в ходе моей работы, были, в конечном счёте, осуществлены, и MAIN была вознаграждена одним из первых — и чрезвычайно выгодных — контрактов в Саудовской Аравии, а я получил большую премию в том году.

Моя работа заключалась в прогнозировании развития Саудовской Аравии в результате инвестирования огромных денег в инфраструктуру и планировании сценариев направления инвестиций.

Короче говоря, меня попросили напрячь всё своё творческое воображение для мотивации вливания сотен миллионов долларов в саудовскую экономику, которые освоят американские инжиниринговые и строительные компании.

Меня попросили сделать это самостоятельно, не прибегая к помощи своих подчинённых, и я был изолирован в маленьком зале заседаний, расположенном на несколько этажей выше моего департамента.

Я был предупреждён, что моя работа связана с вопросами национальной безопасности и потенциально очень прибыльна для MAIN.

Я понимал, что главная цель заключается не в обычном ввержении страны в пучину долгов, которые она никогда не сможет выплатить, скорее, она заключалась в возврате львиной доли нефтедолларов, выплаченных Соединёнными Штатами.

В процессе Саудовская Аравия должна была втянуться в игру и её экономика должна была настолько тесно переплестись с нашей, чтобы это гарантировало её ориентацию на Запад и, следовательно, саудовские симпатии и интеграцию в нашу систему.

Как только я начал, я понял, что козы, блуждающие по улицам Эр-Рияда, являются символическим ключом, отправной точкой для прорыва саудитов в современный мир. Эти козы просто умоляли заменить их на нечто более подобающее этому королевству, жаждавшему этого прорыва.

Я знал также, что экономисты ОПЕК убеждают нефтедобывающие страны в необходимости экспорта продуктов нефтепереработки.

Они убеждали свои страны развивать нефтепереработку для того, чтобы продавать продукты нефтепереработки всему миру по более высоким ценам, вместо продажи сравнительно недорогой сырой нефти.

Это открывало путь к стратегии, которая, я был в этом уверен, позволила бы выиграть всем. Козы, разумеется, были всего лишь отправным пунктом.

Нефтяные доходы могли бы использоваться для строительства американскими компаниями самой современной системы сбора и переработки мусора и отходов, которой саудовцы по праву могли бы гордиться.

Я подумал о козах, как об одной из частей уравнения, которое могло бы быть применено к большинству секторов экономики королевства, формулы успеха в глазах королевской фамилии, Казначейства США и моих боссов в MAIN.

С помощью этой формулы деньги пошли бы в промышленный сектор, предназначенный для переработки сырой нефти в продукцию на экспорт. В пустыне должны были вырасти большие нефтехимические комплексы, окружённые огромными технопарками.

Естественно, это потребовало бы строительства гигаваттных электростанций, линий электропередач, шоссе, трубопроводов, систем телекоммуникаций и транспортных систем, включая аэропорты, развития морских портов, сферы обслуживания и прочих элементов инфраструктуры, заставляющих вращаться все колесики разом.

Мы могли бы надеяться, что это план мог бы стать образцом для подражания во всём остальном мире. Путешествующие по всему миру саудиты пели бы нам похвалы, призывали бы лидеров остальных стран познакомиться на месте с саудовским чудом.

Эти лидеры обращались бы к нам за воплощением подобных планов в своих странах — большей частью не входящих в ОПЕК — и позволили бы привлекать Всемирный банк и использовать прочие методы навешивания долгов для финансирования всего этого.

Глобальная империя поживилась бы самым лучшим образом.

Когда я работал над этими идеями, я думал о козах и из головы у меня не выходили слова саудовского дипломата: «Гордость саудитов никогда не позволит им унизиться до уборки мусора».

Я слышал этот рефрен неоднократно, в разных контекстах. Было очевидно, что саудиты не собираются использовать своих людей на чёрной работе, например, в качестве промышленных рабочих или на строительстве на любом из проектов.

Во-первых, их было слишком мало. К тому же, королевский дом Саудов взял на себя обязательство обеспечить своим подданным такой уровень образования и жизни, который был явно несовместим с физическим трудом.

Саудиты могли бы руководить, но не испытывали ни малейшего желания становиться промышленными и строительными рабочими. Поэтому было необходимо импортировать рабочую силу из других стран, оттуда, где она была дёшева и где людям нужна была работа.

По возможности, рабсила должна была прибывать из других ближневосточных или исламских стран — таких, как Египет, Палестина, Пакиста и Йемен.

Этот проект продуцировал ещё одну стратегему для возможного развития.

Огромные комплексы для размещения рабочих требовали торговых центров, больниц, пожарных и полицейских участков, водопроводных и канализационных систем, электрических, телекоммуникационных и транспортных сетей — фактически, результатом должно было стать возведение современных городов посреди пустыни.

Здесь можно было также разместить научные центры по развитию технологий, например, desalinization plants, микроволновых систем, здравоохранения и компьютерных технологий.

Саудовская Аравия была осуществившейся мечтой проектанта, которую понял бы каждый, связанный с инжиниринговым или строительным бизнесом.

Она предоставляла экономическую возможность, невиданную в истории: слаборазвитая страна с фактически неограниченными ресурсами и желанием вступить в современный мир быстрыми темпами.

Я должен признать, что наслаждался этой работой. Надёжных данных по Саудовской Аравии не было нигде, ни в Бостонской публичной библиотеке, ни где-либо ещё — ничего, что оправдало бы применение эконометрических моделей в этом контексте.

В действительности, объём работы — полная и стремительная трансформация целой нации в ранее невиданных масштабах — подразумевал, что даже если бы подобные данные и существовали, они не имели большого значения.

Никто, впрочем, и не ожидал количественного анализа, по крайней мере, на данном этапе игры. Я просто заставил поработать своё воображение и выдал доклад, предполагавший великолепное будущее для королевства.

Для оценки приблизительной стоимости мегаватта электроэнергии, мили шоссе, очистки воды, стоимости канализации, жилья, продовольствия, коммунальных и прочих услуг на одного рабочего я использовал цифры, высосанные из пальца.

Как и предполагалось, я не уточнял эти сметы и не делал никаких окончательных выводов. В мою задачу входило простое описание планов (более точно, вероятно, моё «видение» их) того, что можно было бы сделать, и грубая оценка затрат на воплощение всего этого.

Я всё время держал в голове истинные цели: максимизацию платежей американским компаниям и превращение Саудовской Аравии в зависимую от Соединённых Штатов страну.

Несложно понять, как тесно связаны были эти задачи: все проекты требовали непрерывной и постоянной модернизации и обслуживания, все они были чрезвычайно сложными, что обеспечивало компаниям, их воплощавшим, постоянную занятость по их развитию и сопровождению.

По мере продвижения своей работы я начал формировать по два списка для каждого предполагаемого проекта: один из них был списком контрактов на реализацию, второй — списком долгосрочных контрактов на сервис и сопровождение.

MAIN, «Bechtel», «Brown amp; Root», «Halliburton», «Stone amp; Webster» и многие другие американские инжиниринговые и подрядные компании получали бы прибыль на протяжении десятилетий.

Помимо чисто экономических, были и другие крючки, намертво привязывающие к нам Саудовскую Аравию.

Модернизация богатого нефтью королевства вызвала бы неоднозначные последствия. Например, консервативные мусульмане были бы разъярены; Израиль и соседние страны ощутили бы угрозу.

Экономическое развитие страны повлекло бы развитие оборонительных структур Аравийского полуострова. Частные компании, специализирующиеся в этой сфере, также могли бы рассчитывать на щедрые контракты, а затем на обслуживание и сопровождение.

Оборона потребовала бы инжиниринга и строительства аэропортов, ракетных баз, казарм и всей инфраструктуры, связанной с их обслуживанием.

Я отослал свои бумаги в запечатанном конверте внутриофисной почтой в адрес менеджера проекта Казначейства. Иногда я встречался с парой остальных членов нашей команды — вице-президентами MAIN и моими начальниками.

Поскольку у нас не было официального наименования для этого проекта, который всё ещё находился в стадии изучения и не был передан в JECOR, мы ссылались на него — шёпотом — как на SAMA.

Вообще говоря, это означало Дело по Освоению Саудовских Денег (Saudi Arabian Money-laundering Affair), однако в этом была ещё и игра слов — SAMA назывался также центробанк Королевства, Денежно-кредитное агентство Саудовской Аравии (Saudi Arabian Monetary Agency).

Иногда с нами встречались представители Казначейства. Я задавал не так много вопросов в ходе этих встреч. Главным образом, я описывал свою работу, отвечал на замечания и соглашался сделать что-либо дополнительное, о чём меня изредка просили.

Вице-президенты и представители Казначейства особенно воодушевлялись моими соображениями о долгосрочном сервисе и сопровождении.

Это натолкнуло одного из вице-президентов на характеристику королевства, которую мы потом часто повторяли: «корова, которую можно доить до самой пенсии». Что до меня, то передо мной всегда стоял образ козы, а не коровы.

Именно в течение этих встреч я пришёл к пониманию того, что в проект вовлечены несколько наших конкурентов для решения аналогичных задач и все мы ожидаем прибыльных контрактов в результате наших усилий.

Я полагал, что MAIN и остальные фирмы пошли на риск предварительной работы без предоплаты, об этом свидетельствовало то, что мои затраты рабочего времени относились на счёт общих и административных расходов.

Этот подход был типичен для начальных стадий работы над большинством проектов. В данном случае начальные инвестиции намного превысили норму, но вице-президенты казались убеждёнными в окупаемости проекта.

Несмотря на то, что мы знали о конкурентах, мы считали, что работы хватит всем.

Я уже достаточно долго находился в этом бизнесе, чтобы знать, что вознаграждение напрямую зависит от объема принятой Казначейством работы, и консалтинговые фирмы, предложившие именно те подходы, которые будут воплощены, получат самые отборные контракты.

Я считал своим долгом создавать беспроигрышные сценарии. Моя звезда уже высоко поднималась в MAIN и участие в SAMA гарантировало дальнейший восход, если нам суждено добиться успеха.

На наших встречах мы обсуждали также вероятность того, что SAMA и деятельность JECOR в целом создадут прецедент. Ведь это и впрямь было новым подходом к получению прибыльных контрактов в странах, которые не нуждались в кредитах международных банков.

Как примеры подобных стран, на ум сразу приходили Иран и Ирак. Учитывая человеческую природу, мы подозревали, что лидеры этих стран захотят подражать Саудовской Аравии.

Не оставалось ни малейших сомнений, что нефтяное эмбарго 1973 г., первоначально казавшееся столь ужасным, принесёт ещё много приятных сюрпризов инжиниринговому и строительному бизнесу и поможет дальнейшему прокладыванию дороги к глобальной империи.

Я работал на этой умозрительной стадии примерно восемь месяцев — хотя, не более, чем несколько дней подряд — изолированный в малом зале заседаний или у себя на квартире.

Все мои подчинённые имели другие задания и могли прекрасно сами позаботиться о себе, хотя я и контролировал их время от времени. Постепенно тайна вокруг нашей работы рассеивалась. Всё больше людей узнавало что Саудовская Аравия вовлекается в какую-то большую игру.

Волнение нарастало, слухи расползались. Вице-президенты и представители Казначейства становились более открыты — потому, в частности, как я предполагаю, что и сами получали доступ к большей информации, поскольку прояснялось всё больше деталей хитроумной схемы.

В соответствии с развивающимся планом, Вашингтон желал, чтобы Сауды гарантировали нефтяные поставки по ценам, остающимся в приемлемых для Соединённых Штатов и их союзников пределах.

Если остальные страны, такие как Иран, Ирак, Индонезия или Венесуэла, начали бы угрожать эмбарго, Саудовская Аравия с её обширными запасами нефти должна была бы восполнить потери.

Сам факт того, что это возможно, в конечном счёте, должен был удержать остальные страны от мысли от эмбарго.

В обмен на подобные гарантии Вашингтон предлагал королевскому дому Саудов удивительно выгодную сделку: полную и недвусмысленную поддержку со стороны США, включая военную, при необходимости и, тем самым, гарантируя их длительное пребывание у власти в стране.

Это была сделка, от которой Саудам было невозможно отказаться, учитывая их географическое местоположение, слабость вооружённых сил, уязвимость перед соседями наподобие Ирана, Сирии, Ирака или Израиля.

Естественно, пользуясь этой слабостью, Вашингтон выдвигал ещё одно условие — оно, кстати, полностью пересматривало роль ЭКов в мире и послужило образцом для наших действий, которые позднее мы попытались предпринять в некоторых странах, в особенности, в Ираке.

Оглядываясь назад, мне трудно понять, как могла Саудовская Аравия принять это условие. Разумеется, остальной арабский мир, ОПЕК и другие исламские страны были потрясены, когда они узнали об этом и прочих условиях сделки, в ходе которой королевский дом сдавался требованиям Вашингтона.

Условие заключалось в том, что на нефтедоллары Саудовская Аравия должна была покупать ценные бумаги американского правительства, в свою очередь, проценты по этим бумагам должны были использоваться Казначейством на цели модернизации и вывода Саудовской Аравии из средневековья в современный промышленно развитый мир.

Иными словами, процент за пользование деньгами нефтяного королевства должен был пойти на оплату работы американских компаний по воплощению моих идей (и идей наших конкурентов) по превращению Саудовской Аравии в современную индустриальную страну.

Наше Казначейство должно было нанимать нас на саудовские деньги для проектирования и строительства объектов инфраструктуры и даже целых городов повсюду на Аравийском полуострове.

Ходя саудиты оставляли за собой право определения общей направленности проекта, реальность состояла в том, что элитный корпус иностранцев (неверных в глазах мусульман) будет определять будущее политики и экономики Аравийского полуострова.

И это должно было случиться в королевстве, основанном на консервативнейших принципах ваххабизма и следовавшем этим принципам на протяжении столетий.

Это должно было стать огромным незамолимым грехом с их стороны, и всё же, в этих обстоятельствах, в условиях политического и военного давления, организованного Вашингтоном, я подозревал, что Сауды понимают — выбор у них невелик.

С нашей точки зрения, выгоды казались безграничными. Это была сладостная сделка, потенциально создающая невообразимые перспективы.

И, что делало её ещё слаще, нам не надо было получать одобрение Конгресса — процесс, который ненавидят все корпорации, особенно подобные «Bechtel» и MAIN, которые не любят раскрывать свои бухгалтерские книги и открывать свои тайны.

Томас Липпман, адъюнкт в Институте Ближнего Востока и бывший журналист, красноречиво суммирует все преимущества этой сделки:

«Саудиты, купаясь в деньгах, ссужали бы сотни миллионов долларов Казначейству, которое пользовалось бы ими вплоть до момента выплат поставщикам и подрядчикам. Эта система гарантировала бы работу этих денег на американскую экономику... Она также гарантировала, что менеджеры комиссии, с согласия саудитов, могли предпринимать что угодно, не отчитываясь перед Конгрессом».

Определение параметров этого исторического соглашения заняло меньше времени, чем можно было бы себе представить. Теперь надо было найти способ его воплощения.

Для приведения процесса в движение в Саудовскую Аравию отправился кто-то на самом высоком правительственном уровне с конфиденциальнейшей миссией. Я никогда не знал этого наверняка, но полагаю, что это был Генри Киссинджер.

Кто бы ни был этим посланником, первое, что он должен был сделать, это напомнить королевской фамилии о случившемся с Моссадеком в Иране, попытавшимся пренебречь британскими нефтяными интересами.

Затем он должен был сделать очень привлекательное предложение, от которого Саудам было бы сложно отказаться, учитывая при этом, что выбор у них, на самом деле, невелик.

Я уверен, что у них создали впечатление, что альтернатив всего две — принять наше предложение и воспользоваться нашей поддержкой или пойти путём Моссадека. Когда посланник вернулся в Вашингтон, он привёз согласие Саудов подчиниться.

Правда, было одно небольшое препятствие. Мы должны были убедить всех ключевых игроков в саудовском правительстве, хотя, как нам и сказали, это было чисто семейное дело. Хотя Саудовская Аравия не была демократией, сам королевский дом нуждался в определённом согласии.

В 1975 г. меня бросили на одного из таких ключевых игроков. Я всегда называл его про себя принцем У. — принцем Уэльским — хотя и не думал, что он и в самом деле наследный принц. Моей задачей было убедить его, что SAMA принесёт пользу его стране и ему лично...

Из книги Дж. Перкинса „Исповедь экономического убийцы ”.